Записки хирурга военного госпиталя. Дмитрий Правдин

находился в тот момент аккурат напротив госпиталя, а до начала рабочего времени еще оставалось целых двадцать минут. На работе буду вовремя, а генерал, если раньше появится, то, ничего страшного, подождет – не велика фигура! Подумаешь генерал, тут вон такой кораблик раритетный по Фонтанке пыхтит, когда еще такой случай представится его посмотреть?

      Через пятнадцать минут я пересек ворота КПП. У «вертушки» меня встретил, с ходу отдав честь, одетый по полной форме больной Петров. Он взволнованным голосом сообщил, что в госпитале большой «шухер» по поводу приезда важного чина. И что старшая сестра уже раз десять звонила на КПП, желая узнать, пришел ли я на работу. Я согласно кивнул и молча ступил на госпитальную землю.

      Еще минуту назад над моей головой светило ласковое весеннее солнце, согревавшее все живое своими теплыми ободряющими лучами, беззаботно чирикали шустрые, вездесущие воробьи, а умытые ночным дождем, воскреснувшие от долгого зимнего сна деревья приветливо шелестели набиравшими силу молодыми листочками, и тут – бац! Все враз сразу померкло. Гробовая тишина и состояние невидимого глазом некоего напряжения встретили меня по ТУ сторону забора. На территории госпиталя, чувствовалось, в воздухе витал тихий ужас. Ни одного человека не видно вокруг. Казалось, что и птицы не осмеливались распевать свои задорные песни, а деревья на госпитальных аллеях отказались играть с ветром в чехарду незрелыми молодыми листочками. Даже мухи, вылезшие из своих зимних квартир, перестали жужжать и носиться как угорелые возле источающего чарующие запахи камбуза. Все живое, кажется, здесь было подчинено одному неординарному событию: приезду важного крупнозвездного чина с красными лампасами на форменных штанах.

      – Дмитрий Андреевич, где вас только носит?! – вместо приветствия с ходу набросилась на меня Генриетта Самуиловна Выжигина, главная медсестра госпиталя, едва я перевалил порог отделения. Эта высокая, сухопарая дама, гордо носившая свою выкрашенную в пепельный цвет овальную голову на тонкой, практически несгибаемой шее, была насквозь пропитана едкой желчью абсолютного превосходства. Всех окружающих она считала тупыми и ограниченными индивидуумами, поэтому старалась разговаривать с большинством подчиненных через губу и, не поворачивая головы, изучая своего собеседника одними излучавшими глубокое презрение глазами.

      – А вы кто такая, чтоб я перед вами отчитывался?! – тут же с порога осадил ее непозволительный тон. – И с каких это пор заведующий хирургическим отделением стал контролироваться главной сестрой госпиталя? Идите лучше и занимайтесь своими непосредственными делами!

      – А я как раз своим делом и занимаюсь, – уже более примирительно отозвалась Выжигина, прикусив от досады губу. – Вы разве не знаете, что к вам вот-вот генерал Сизоносов из штаба Западного военного округа нагрянет?

      – Знаю! Вы уже пятая, кто мне об этом говорит, за последние полчаса! А в чем проблема? – я глазами указал на наручные часики, изящным золотым браслетом окольцевавшим ее левое предплечье. – Вы на время