Осторожно, женское фэнтези!. Ирина Шевченко

в его приемной и раздражала и без того какого-то нервного сегодня мистера Адамса, щелкая крышкой часиков-кулона. Секретарь сказал, что ректор освободится через несколько минут, а я со страхом и нетерпением считала секунды.

      Наконец, щелчке на пятидесятом дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышел инспектор Крейг.

      – Доброго дня, мисс, – кивнул он, проходя мимо.

      – Здравствуйте, мисс Аштон, – выглянул в приемную провожавший посетителя ректор. – Проходите.

      Если случившееся с Камиллой его и взволновало, внешне это никак не проявлялось. Милорд Райхон был как всегда спокоен и неотразим. В глазах ни тоски, ни следов бессонных ночей, подбородок выбрит, и вороная грива, которой я-автор его наградила, не задумываясь о практической стороне вопроса, причесана волосок к волоску и заплетена в тугую косу, змеей спускающуюся по широкой спине.

      Ректорскую спину я разглядывала долго: впустив меня в кабинет, Оливер подошел к окну и почти минуту высматривал что-то на крыше соседнего корпуса.

      – Я думал о вашей проблеме, Элизабет, – сказал наконец. – Не скажу, что нашел решение, но можно кое-что попробовать. Какую технику медитации вы обычно используете?

      Память Элси на этот вопрос не отозвалась, а в моем мире техникой для медитации был телевизор: включаешь и думаешь о чем-то далеком под бессмысленную болтовню с экрана.

      – Концентрация на внутренних ощущениях или на внешнем объекте?

      – Наверное, лучше на внутренних… или на внешних… иногда…

      – Вы нечасто это практикуете, – понял Оливер. – Не страшно, разберемся. Но не сегодня. Сегодня у меня есть еще дела, а вы одеты не лучшим образом для таких занятий. Подберите что-нибудь поудобнее, ничто не должно стеснять движений. И отнеситесь к этому серьезно, пожалуйста.

      Он говорил со мной сдержанно и отстраненно, но в последней фразе прорезались царапнувшие слух нотки. «Не вздумайте выкинуть новый фокус, мисс Аштон, – слышалось в вежливой просьбе. – Я и от старых еще не отошел».

      – Заберите в конце концов пальто, – сказал он при прощании. – Висит там который день, а гардеробщицы уже шепчутся о пропадающих в главном корпусе студентках. Будто у нас без этого пропаж мало.

      На следующий день в то же время я снова была в ректорате. Тренировочные штаны, свободная темная блуза и жилет из тонкой шерсти – не подходящая для официальных встреч одежда, и другие посетители смотрели на меня с недоумением, а секретарь кривился больше обычного. Но Оливер мой наряд одобрил.

      Он привел меня в зал на первом этаже, где вдоль стен стояли гимнастические снаряды, а пол был устлан толстыми мягкими ковриками, и велел разуться.

      – Располагайтесь, – указал на пол.

      Разулся сам, снял и повесил на брусья сюртук, развязал галстук… Сними он рубашку, на медитации можно было бы ставить крест ввиду моей чрезмерной концентрации на внешнем объекте, но на галстуке сеанс разоблачения закончился. Однако, когда ректор сел на пол напротив меня, я на всякий случай закрыла