Осторожно, женское фэнтези!. Ирина Шевченко

образ придумала!

      – Какой? – я рассудила, что пусть лучше она поделится идеями с нами, чем сорвется демонстрировать их режиссеру.

      – Смотри, – провидица вскочила со стула. – Сначала платье. Черное. Как ночь. Звездная ночь.

      – С блестками? – предположила Мэг.

      – Ага, – Сибил обрадовалась, что ее задумку поняли, и не заметила скептической ухмылки целительницы. – Потом туфли. Каблук четыре дюйма, чтобы сделать меня повыше.

      – Нормального роста, – шепотом уточнила Маргарита.

      – Ты же не сможешь в них ходить! – ужаснулась я.

      – Смогу, я тренировалась, – заверила провидица. – Но главное – грим и прическа. Прическа высокая. Волосы растрепаны, где-то сбились в колтуны…

      – Как у Элси наутро после Осеннего бала, – вставила Мэг.

      Вот язва! Я-то полагала, ехидство – прерогатива главных героинь.

      – Да, вроде того, – согласилась Сибил. – Лицо думала забелить, на щеки – лиловые румяна, сиреневые тени на веки, и черная помада. Здорово, да?

      – Да, – сказала я.

      – Но не страшно, – добавила целительница. – Я бы воспользовалась учебником по демонологии. Вот там жуть! Крылья, рога, хвосты. Хотя бы вторую пару глаз на лбу нарисовать.

      – Не знаю, – протянула я неуверенно. – По-моему, чтобы было страшно, нужно что-то большее, чем лишние органы.

      – Что? – заинтересовалась Сибил. – Ты бы чего испугалась?

      – Я? Мертвой девочки из теле… зеркала.

      – Девочки? – удивилась Мэг, не найдя повода для подначек. А вот муж, теперь уже бывший, долго надо мной посмеивался, когда я вздрагивала от телефонных звонков после того ужастика.

      – Девочки, – подтвердила я и продолжила голосом, каким в лагере после отбоя рассказывали страшилки: – Мертвая девочка выходит из зеркала. Белая сорочка, босые ноги с темными прожилками вен. Длинные черные волосы падают на бледное лицо, почти скрывая его, но иногда видны бескровные губы и недобрые, совсем не детские глаза. Девочка идет к тебе. С волос ее стекает вода. Девочка протягивает руку и говорит глухо и хрипло: «Семь дней»…

      – Почему семь? – робким шепотом спросила Сибил.

      – Отсчитывает, сколько тебе осталось жить. Завтра девочка придет снова и скажет: «Шесть дней». Потом – пять. Четыре, три… В самый последний день девочка не скажет ничего…

      – Жуть, – поежилась Мэг. – Это ты в книжках вычитала?

      Она кивнула на связку, что я притащила из библиотеки.

      – Нет, это для доклада. Собиралась просмотреть сегодня.

      – Ой! – подскочила Сибил. – У меня же тоже доклад! Забыла совсем. Не обидитесь, если я уйду?

      – Иди, – разрешила Маргарита. – Мне тоже кое-что дописать нужно. А Элси, видишь, читать – не перечитать.

      Девичник закончился так же неожиданно, как и начался. Сибил убежала к себе, Мэг оккупировала стол и зарылась в конспекты, а я выбрала самую тонкую книгу и вернулась в кровать.

      Выбор оказался неудачным. После бодрого начала, позволившего мне свыкнуться с местной письменностью,