Пути Звезднорожденных. Александр Зорич

Дома Пелнов. Герфегест помнил даже их имена. – Цуддамн и Салаав.

      «А были вроде свойские мужики – брататься все время лезли… На позапрошлых Игрищах Альбатросов еще хохотал над быличками, что рассказывал про свое путешествие в Харрену Салаав… Что посулил им Тай-Кевр? Чем склонил их к самоубийственному мятежу? Впрочем, вот и сам Тай-Кевр. Жаль, у него теперь не спросишь…»

      Герфегест присел на корточки возле доспехов Тай-Кевра. Их невозможно было спутать с чужими. Ибо одностишие, выгравированное узорчатыми письменами на прекрасной стали нагрудника, гласило: «Отмщенье стоит смерти, сын Шаль-Кевра!»

      – Наверное, он должен быть счастлив, – задумчиво сказал Элай, присаживаясь рядом с Герфегестом. – Он отомстил и он погиб.

      Герфегест не нашел что ответить Элаю. В его сердце не было и капли сострадания к Тай-Кевру.

      Они двинулись дальше.

      Зияющая пасть пролома в стене. И еще одна внушительная дыра – в дверной плите, отягощенной древними заклятиями.

      Десять лет назад Герфегест и Хармана тоже отпирали эту дверь. Но для этого им потребовались клинки Стагевда и Истинное Наречие Хуммера. А вот существо, которое недавно проникло в Лоно Игольчатой Башни, обошлось без клинков Стагевда. Ему достало собственной недюжинной силы.

      – Оставайтесь здесь, – бросил Герфегест своим спутникам.

      Сам он прошел вперед и оказался внутри Лона.

      – Ай да сыть Хуммерова!

      Вся южная стена комнаты была загажена вязкими белесыми потеками, оплетена слизистыми нитями, засижена темно-бурыми кляксами, имевшими цвет растертой в кашицу черники.

      «Отнюдь не человеческое семя. Отнюдь не человеческая кровь».

      – Хармана, ты мне нужна, – позвал Герфегест, не поворачивая головы, и, когда, Хармана подошла, спросил вполголоса: – Что ты думаешь по поводу этого?

      Хармана наклонилась, поддела кинжалом потек загустевшей белесой жидкости и осторожно понюхала его.

      – Дерьмо, – констатировала она со свойственной себе прямотой. – Это не семя человека. И не семя зверя. Это соки растения.

      – Так кто же совокуплялся здесь – растения? – Состроив ироническую мину, Герфегест покосился на свою супругу.

      – Не вполне растения, полагаю. Но что совокуплялись – это точно, – игнорируя иронию Герфегеста, заявила Хармана.

      Потом она сделала то, на что сам Герфегест смог бы отважиться разве только под угрозой смерти. Хармана поднесла кинжал к губам и откусила от краешка белесой субстанции. Герфегест брезгливо отвернулся.

      В его мозгу неожиданно ярко вспыхнуло давнее воспоминание: жара, Молочная Котловина, каменная пробка, закупоривающая вход в Арсенал. Карлик с непоэтичным именем Горхла протягивает ему засушенную бабочку. Он ест ссохшееся тельце. Давясь тошнотой, разжевывает обтрепанные крыльца. И все это – дабы вкусить от Наречия Хуммера, дабы овладеть смертоносным оружием…

      «Все всё жрут в этом проклятом Алустрале!» – подумал Герфегест. Его сердце сжалось от неожиданно