Алмазный спецназ. Александр Бушков

синий берет… это не армия, точно. То ли военная жандармерия, то ли полиция – Мазур в нынешних знаках различия плохо разбирался, за двадцать лет многое переменилось.

      Разговор снова шел на каком-то местном языке – и Мозес Мванги подался вперед, прямо-таки впившись взглядом в экран, ловя каждое слово. Судя по тому, как застыло его лицо, речь шла не о новинках киноэкрана и не о достоинствах балерин из Государственного театра – старик, как Олеся давеча, словно бы поверх вороненого винтовочного ствола смотрел…

      Мазур деликатно стоял у него за спиной, сохраняя каменную неподвижность. Это продолжалось долго, в конце концов Мванги резко, раздраженно ударил ладонью по выключателю, словно таракана давил. Какое-то время сидел, уставясь в погасший экран с тем же хищно-брезгливым выражением на лице.

      – Вы что-нибудь поняли? – спросил он тихо.

      – Увы, местным языкам не обучен, – сказал Мазур.

      – Насколько мне известно, двадцать лет назад вы у нас уже бывали…

      – Я не разведчик, а военный, – сказал Мазур. – Нам языковые тонкости ни к чему. Разве что «Руки вверх» и тому подобное…

      Не хватало еще лезть в местную большую политику, подумал он. Большая политика – дерьмо, на любом меридиане…

      Мванги встал, и они оказались лицом к лицу. Мазур глянул выжидательно.

      – У меня к вам будет просьба, адмирал… – сказал старик словно бы нерешительно. – Я понимаю, вы здесь заняты не только охраной президента, но и какими-то своими делами…

      – С чего вы взяли?

      – Ну, бросьте. Вы же в данный момент работаете на группу бизнесменов, которым здесь многое принадлежит…

      – Вам это не по душе? – негромко спросил Мазур.

      – Не настолько, чтобы против этого бороться, – сказал Мванги. – К превеликому сожалению, иные вещи следует воспринимать как грустную неизбежность. Жизнь далеко не во всем похожа на то, что нам представлялось лет тридцать назад… вы, наверное, это знаете и на своём опыте?

      – Не без того, – сказал Мазур угрюмо.

      – Просьба у меня одна-единственная. Вы можете никому не рассказывать о том, что показали мне… систему?

      Пытливо глядя на Мазура, он вдруг словно вспомнил что-то, достал из внутреннего кармана белоснежного пиджака какую-то длинную узкую книжечку, раскрыл ее, нацелился авторучкой. Спросил совсем тихо:

      – Какую сумму вы считаете приемлемой?

      Тут только Мазур сообразил, что книжка – чековая. Он их почти что и не видывал, разве что во времена былых зарубежных командировок. Даже в новой своей ипостаси обходился кредитными карточками.

      – Уберите это, – сказал он, невольно скривившись от брезгливости то ли к окружающей жизни, то ли к принятой на себя роли.

      Медленно спрятав книжку и авторучку, старикан сказал не без удивления:

      – А ведь вы искренни, пожалуй что. Вас прямо-таки перекосило от отвращения… Извините.

      – Я в данный момент работаю за деньги, – сказал Мазур, – но это еще не значит,