Люби и властвуй. Александр Зорич

откуда, милостивые гиазиры? Откуда?! А как же указ? Куда смотрит Внутренняя Служба?

      Собак было по меньшей мере две. И были они вовсе не салонными шавками, которым их заботливые «мамочки» перерезают голосовые связки. Насколько можно было судить по звукам, то были мощные, здоровые псы, наподобие тех, что были в фаворе у Вербелины. Да только что они делают на Желтом Кольце?

      – Это за мной! – вздрогнула Овель. – Они шли по следу, они сейчас будут здесь.

      Как ни странно, на этот раз с самообладанием у нее было все в порядке. Никаких слез, никаких истерик. «Впрочем, многовато будет истерик для одного раза», – подумал Эгин.

      Он понял, что самое время взять ситуацию в свои руки.

      Он отстранил Овель, рванувшуюся к двери, закрыл предательски заскрипевшую дверь на засов и, стиснув запястье девушки мертвой хваткой, вовсе не похожей на жантильные прикосновения чиновников Иноземного Дома, решительно потащил Овель в глубь дома.

      Доходные дома на Желтом Кольце были устроены приблизительно на один и тот же манер. И этот достойный крысятник был похож на дом Голой Обезьяны если не как брат-близнец, то по крайней мере как кузен.

      Жилые помещения на втором, третьем этажах. На первом – людская, кухня, конюшни и отхожие места. Коль скоро дом сдается, а значит, пока пустует, должен быть пуст и первый этаж.

      Сторож, конечно, не дурак и предпочитает дрыхнуть в самом роскошном из господских покоев. Вдобавок он наверняка мертвецки пьян – даже запамятовал запереть двери на ночь. (Днем двери фешенебельных домов, отведенных под съем, никогда не запирались, чтобы всяк желающий мог зайти внутрь и примериться к роли нового хозяина апартаментов.)

      Это означало, что навесные замки на засовах черного хода, который выводит на так называемое сточное кольцо, тоже скорее всего остались незапертыми.

      На него-то и рассчитывал Эгин.

      Внезапно Овель встала как вкопанная и, воззрившись на Эгина своими бездонными карими глазами, сказала:

      – Я боюсь, что у вас будут неприятности, милостивый гиазир Атен окс… окс… Не важно. Лучше бы вам, наверное, уйти.

      – Значит, вы передумали идти к Северным Воротам? – поинтересовался Эгин не без некоторой издевки.

      – Можно сказать, что да, – сказала Овель, и ее глаза налились слезами.

      Эгин зло сплюнул на пол. От этого новоордосского во рту всегда горько. Мерзавцы добавляют что-то к винограду, чтобы он быстрее бродил.

      Цепкие пальцы Эгина несколько ослабили хватку. Он окинул Овель недоумевающим взглядом.

      Растрепанные волосы, даже не причесалась, дурочка. Очень богатые серьги. Ценой в конюшню из пяти голов. Наспех зашнурованное на груди платье с какими-то благородными вензелями. Тамаев, надо полагать. Ситцевая нижняя юбка выглядывает снизу из-под подола: трогательно и очень по-детски. Она порвана и чем-то испачкана. Босые ноги тоже, разумеется, в грязи.

      Ресницы Овель задрожали, как будто в предвкушении крупных, жемчужных слез, которые вот-вот посыплются на холодный пол людской. Уголки ее губ поползли вниз.

      Эгин