Герцогиня. Даниэла Стил

есть с нами, когда дети спят. Может, Хелен будет иногда присматривать за ними? Тогда ты сможешь присоединиться к нам хотя бы на чай с пудингом.

      – Хотелось бы, – мечтательно ответила Анжелика.

      В детской компанию ей могла составить только Хелен, но они еще не подружились, и уверенности в том, что подружатся, не было. Анжелике нравилась суета на кухне и в столовой для слуг. Она вспомнила Белгрейв и затосковала по дому. Хобсон, миссис Уайт, миссис Уильямс, Маркхэм, как они там? Завтра надо обязательно отправить письмо экономке.

      Через полчаса Сара отправилась спать. Анжелика, немного почитав, последовала ее примеру. Бриджет предупреждала, что Чарльз просыпается рано, и Анжелика боялась не выспаться. Хотя ей было приятно наслаждаться тишиной и спокойствием после целого дня беготни за неугомонными чадами. Впрочем, они вели себя гораздо лучше, чем говорили слуги. Просто они – дети, и их много.

      На следующий день стояла ясная, хоть и холодная погода. После завтрака Анжелика с детьми отправились в парк. Анжелику манил лабиринт, но она не осмелилась войти в него – боялась не найти выхода и потерять детей. Прогулка удалась на славу, и ее подопечные вернулись домой румяные и довольные, а кухарка выдала каждому ребенку по бисквитному печенью.

      Анжелика заметила, что мистер Гилхоули пристально наблюдает за ней. Чем она могла привлечь такое внимание? Выглядел он в высшей степени недружелюбно. Впрочем, Хобсон тоже часто принимал такой вид, когда хотел сделать внушение или просто произвести впечатление на младших слуг. Но местный дворецкий был настроен явно враждебно. На мгновение она даже обрадовалась, что не обедает в столовой с остальными слугами, где от глаз Гилхоули было бы не скрыться.

      Накормив и уложив детей спать, Анжелика оставила с ними Хелен, а сама спустилась на кухню выпить чаю. Дверь в кабинет дворецкого была открыта, и Гилхоули жестом пригласил ее войти.

      – Нет ли у вас претензий относительно детской? Все ли вас устраивает? – официально спросил Гилхоули, однако Анжелика почувствовала в его голосе искреннее беспокойство. Затем, понизив голос так, чтобы их никто не мог слышать, он продолжил: – Миледи, я хочу, чтобы вы знали. Много лет назад я был слугой в Белгрейве при вашем отце. Я искренне скорблю о вашей потере. Он был великим человеком.

      – Вне всяких сомнений, – грустно согласилась Анжелика. – Мне его очень не хватает.

      – Миледи, не знаю, как вы сюда попали…

      Анжелике не нравилось такое обращение дворецкого. Другие слуги не должны знать о ее аристократических корнях. Если уж она собралась жить и работать здесь, то ей необходимо стать одной из них.

      – Вы не должны ко мне так обращаться, мистер Гилхоули. Это только повредит моим отношениям с остальными. Никто не должен знать, кто мой отец. В любом случае это осталось в прошлом, – серьезно ответила она.

      – Очевидно, есть причины, по которым вы оказались здесь, и вам, должно быть, приходится весьма трудно, – с теплотой в голосе произнес Гилхоули.

      – Теперь