Прогулки по краю пропасти. Анна и Сергей Литвиновы

хозяева не найдутся.

      – А что я с этого буду иметь?

      – А что ты хочешь?

      – Нежный поцелуй. – Витя облизал губы. – Для начала.

      Девица оценивающе оглядела Витю и низким, сексуальным голосом сказала:

      – Я тебя поцелую. Потом, – рассмеялась и добавила: – Если ты захочешь. А вот тебе аванс… – Девушка что-то прикинула в уме и выложила на стойку две сторублевые купюры. – Это на кормление пса. На четыре дня.

      Банкноты мгновенно исчезли у Витька в кармане.

      – Только ты учти, барышня, – сказал он, – у нас тут собаки к «Педигрипалам» да «Вискасам» не привыкшие. На кухне остатки будет жрать.

      – Только – нежирные остатки, – еще раз строго предупредила девица. – Сало ей нельзя, понимаешь?

      – Сделаем. Хочешь, я ее, как и тебя, «Нарзаном» поить буду?

      – Вот это лишнее, – усмехнулась деваха над запотевшим стаканом минералки.

      В этот момент ожил оркестрик. Лысоватый певец провозгласил в микрофон развратной скороговорочкой: «Для Инги из Чебоксар от нового друга из Ставрополя прозвучит ее любимая песня. Пусть лето принесет вам, Инга, радостные воспоминания без всяких неприятных последствий!»

      Синтезатор зазвучал, певец засипел в микрофон: «Заметает зима, заметает все, что было до тебя!»

      За одним из столов женщина в летах, одетая в синтетическое вечернее платье, притянула к себе мужчину (очевидно, нового друга из Ставрополя), благодарно поцеловала прямо в губы и потащила танцевать.

      Девица потянулась к Витьку примерно таким же, как та Инга из Чебоксар, многообещающим движением – но отнюдь не поцеловала, а интимно спросила:

      – Вот скажи мне, друг, – голос у нее был грудной и отчетливый, он легко перекрывал завыванья певца, – что у вас тут на диком пляже произошло?

      Бармен округлил глаза:

      – Страсти, барышня, у нас в Абрикосове. Такие страсти, не для женских ушей!

      Варвара ухмыльнулась, откинула косу, продемонстрировала Витьку свое ушко – изящное, но совсем под стать ей не маленькое:

      – У меня уши крепкие, выдержат! И в Соленую Падь я уже ходила. Правда, там оцепление, посмотреть не получилось. Говорят, четверых курортников убили. Что слышно? Чьих рук дело-то? Бандиты? Чеченцы?

      Теперь Варвара уже не спрашивала – она требовала ответа. И Витя, взглянув в ее цепкие, шоколадные глаза, отчего-то решил: он должен ответить этой красивой, странной, одетой в легкомысленный камуфляж девице.

      – Я, конечно, гарантировать не могу – сам не видел, – пробурчал он. – Но слушок у нас ходит такой: что убийца – не человек.

      – А кто же? – хладнокровно спросила Варвара.

      – Трупы там – они не просто убиты. Они разорваны, понимаешь? На куски, будто их кто-то грыз.

      Он подождал реакции. Знакомые девчонки на этой фразе обычно взвизгивали. А эта – просто строго спросила:

      – Что значит – грыз? Зверь, что ли, их разодрал?

      И тут Витя окончательно понял, что никакого, даже самого мимолетного романа с ночной гостьей у него не получится. Не для него она: слишком хладнокровная. Поэтому