Пушки царя Иоганна. Иван Оченков

семь тысяч пятьдесят седьмое лето Господне от Сотворения мира[19], – начал постным голосом дьяк Обросимов, – по повелению благоверного и всемилостивейшего государя Ивана Васильевича для исправления по старине судебника был созван Земский собор. На коем решено было, что подати во всех городах, посадах, волостях и погостах, не исключая и удельных, будут собирать старосты и целовальники, коих надлежит выбрать из числа местных жителей, и со всеми областями заключить уставные грамоты, дабы управлялись без царских наместников и волостетелей.

      – Что, правда? – округляю я глаза. – Интересные обычаи были в прошлом! Хотя по старине так по старине. Быть по сему! Ты чего-то сказать хотел, Борис Михайлович?

      Боярин продолжает стоять посреди палаты, как громом пораженный, то краснея, то бледнея – и я про себя надеюсь, что болезного хватит удар. Однако чаяниям моим сбыться не суждено, и князь Лыков справляется с волнением.

      – Надежа-государь, – начинает он тихим голосом, – мудрость твоя велика, и не нам, сирым и убогим, обсуждать твою волю. Однако же хочу напомнить, что по решению собора не должно тебе жаловать вотчинами иноземцев, не состоящих в подданстве твоего царства.

      Этот момент сценарием не был предусмотрен, и я не без интереса слушаю боярина. Впрочем, слушаю не я один. Думцы, духовенство и даже земцы жадно внимают ему, и лица у них, скажем так, не слишком благожелательные.

      – Ты кого-то конкретно в виду имеешь? – нейтральным голосом интересуюсь я, тщетно пытаясь сообразить, о чем он говорит.

      – Да про деревеньки под Тулой я речь веду, государь, кои ты своему розмыслу Рутгеру Вандееву пожаловал от щедрот своих. Он, конечно, не латинец, а все же не православный!

      Среди собравшихся постепенно нарастает ропот. Наконец вперед выходит местоблюститель патриаршего престола митрополит Исидор и, вопросительно глядя на меня, спрашивает:

      – Верно ли сие, государь, что ты иноверцу отдал земли с православными христианами?

      Окинув взглядом настороженные лица собравшихся, я понимаю, что в данной ситуации не отшутишься: слишком уж серьезно они все это восприняли. Все дело в том, что я и впрямь отписал эти деревеньки Ван Дейку. Мой инженер испросил разрешения взяться за добычу железа и, самое главное – плавку чугуна. Получив таковое, он выписал из Голландии мастеров и вместе со своими земляками рьяно принялся за дело. На его родине эту технологию уже освоили, а у нас чугун именуют не иначе как «свиным железом» и выкидывают как брак. Если у Рутгера получится, то он обеспечит меня и мою армию пушками, ядрами и картечью, ибо медь с бронзой дороги, а каменными снарядами много не навоюешь. По заключенному мною с ним ряду, пушки и прочее он будет поставлять мне по цене в полтину за пуд. Сейчас их льют из меди, которая стоит как минимум вчетверо дороже, а уж готовые изделия – и вдесятеро. Излишки он волен продавать куда захочет, хотя есть у меня подозрение, что никаких излишков у него еще долго не случится. Столь радужные перспективы в свое время так меня увлекли, что я совсем позабыл о

19

7057 год от СМ – 1549 от РХ.