Дети крови и костей. Томи Адейеми

платили.

      – Уверена, кучу денег.

      – Я пытаюсь помочь вам. – Амари мнет юбку в руках. – И пожертвовала всем, чтобы помочь вашему народу…

      – Нашему народу? – вскипаю я.

      – Мы можем спасти предсказателей…

      – Хочешь спасти предсказателей, но отказываешься продать проклятое платье?

      – Ладно, – Амари всплескивает руками, – ради небес, я это сделаю, и я никогда не отказывалась…

      – О, мы благодарны тебе, прекрасная принцесса, спасительница магов!

      – Прекрати. – Тзайн толкает меня локтем, когда Амари прячется за Найлу, чтобы переодеться. Ее изящные пальцы расстегивают пуговицы на спине. Остановившись, она смотрит через плечо. Я закатываю глаза, и мы с Тзайном отворачиваемся.

      Принцесса.

      – Держи себя в руках, – бормочет Тзайн, когда мы вглядываемся в красноватую опушку буйного леса Сокото. Семейка синезадых павианем прыгает по ветвям, стряхивая блестящие листья на землю.

      – Если она не может терпеть рядом свободную предсказательницу, пусть возвращается в свой маленький дворец.

      – Она не сделала ничего плохого.

      – И хорошего тоже. – Я пихаю Тзайна в ответ. Почему он так защищает Амари, как будто встал на ее сторону. Словно это она – жертва.

      – Я последний, кто будет защищать аристократов, но, Зел, взгляни на нее. Она только что потеряла лучшую подругу, и вместо того, чтобы скорбеть, рискует жизнью, пытаясь помочь магам и предсказателям.

      – Мне должно быть грустно оттого, что король убил ее любимую служанку-мага? Где была ее ярость все эти годы? Где была она сама после Рейда?

      – Ей было шесть, – ровным голосом отвечает Тзайн. – Она была таким же ребенком, как ты.

      – Вот только мать поцеловала ее той ночью. А нас – нет.

      Я поворачиваюсь, чтобы забраться в седло, уверенная, что дала Амари достаточно времени. Но ее спина все еще обнажена.

      – О боги…

      Я вижу на спине принцессы глубокий шрам, настолько ужасный, что сама чувствую боль.

      – В чем дело? – Тзайн видит его за мгновение до того, как Амари поворачивается к нам лицом. У него перехватывает дыхание: даже шрамы на спине папы не так ужасны, как этот.

      – Как вы смеете! – Амари пытается прикрыться плащом.

      – Я не хотела подглядывать, клянусь, – оправдываюсь я. – Но… Боги, Амари, что случилось?

      – Ничего. Несчастье, когда мы с братом были маленькими.

      Тзайн раскрывает рот от удивления:

      – Твой брат сделал это?

      – Нет! Не специально. Это была… Он не… – Амари одолевают чувства, но я не могу понять, какие. – Вы хотели платье – вот оно. Давайте продадим его и покончим с этим!

      Она кутается в плащ и садится на Найлу, пряча лицо под капюшоном. Не зная, что сказать, мы с Тзайном следуем за ней. Перед тем как пустить Найлу в галоп, брат бормочет извинения. Я тоже пытаюсь извиниться, но слова застревают в горле, когда я смотрю на ее спину, прикрытую плащом.

      О боги. Я не хочу думать, какие еще шрамы она скрывает.

* * *

      Когда мы