Пояс шахида. Лев Пучков

атлета наземь.

      – Ой-й-й! – простонал поверженный атлет, болезненно морщась. Из глаз брызнули слезы, перед мысленным взором навернулось откуда-то большими черными буквами: «…недооценивать противника – самая страшная ошибка…»

      – Вставай, – разрешил тип, не переставая улыбаться. – Нормально. Задатки есть…

      – Я десять лет… айкидо… – с трудом восстанавливая сбитое дыхание, прохрипел Сергей. – Ты… кто?

      – Да клал я на твое айкидо, – небрежно отмахнулся тип. – Зачем тебе это?

      – Тебе не все равно? – слегка отдышавшись, прошипел Сергей. – Тебе какая разница? Ты мент? Чекист?

      – Я инвалид, – тип улыбаться перестал, взор его внезапно наполнился свинцом. – Мне – не все равно. Я, между прочим, на третьем этаже живу – во-он в том доме. Улавливаешь? Чайник тренируется бросать учебную гранату в окно нежилого дома. Значит, что? Значит, хочет бросить боевую в окно жилого. Вопрос: кому он хочет бросить? Лучше скажи, а то моментом болванкой в дыню схлопочешь…

      И очень красноречиво катнул гранату на ладони. Можно сказать – категорично катнул, бескомпромиссно.

      – Я был у чеченов, – обреченно шмыгнул носом Сергей. – В заложниках…

      – Во как! – в глазах типа свинца поубавилось, возник прежний интерес.

      – Моя мать поехала меня выручать. И ее взяли в плен… – Сергей замялся.

      – Ну? – подбодрил тип, встряхнув гранату.

      – Гхм… А она у меня совсем не старая еще… Гхм… Гхм-кхм…

      Сергей вдруг как-то остро и пронзительно понял, что впервые за год сказал об этом вслух. Он все время думал об этом, размышлял, но вслух – в первый раз. И – совершенно чужому человеку. Господи, ведь это очень личное, это его горе, его беда, заслонившая весь свет! Зачем он сейчас – об этом…

      – И они… Они… – Сергей не мог продолжать: губы затряслись, тип расплылся перед глазами, по щекам горячо брызнуло. Невидимая жестокая рука страшно сдавила сердце, стало вдруг трудно дышать…

      – Стоп, – тип шагнул к атлету, подбросил гранату высоко вверх, по-кошачьи мазанул рукой, влепив атлету крепчайшую пощечину, и опять поймал гранату. Как жонглер в цирке. – Соберись. Ты мужик, не раскисай.

      – Я мужик… – зло буркнул Сергей, наскоро размазав по щекам слезы: в голове гудело, правая щека горела огнем, оплеуха получилась знатная – большое личное горе уезжало куда-то вбок, вытесняемое болью и обидой. – Но я… Ты кто, вообще? Чего привязался?!

      – Думаю, я тебе нужен, – тип подмигнул Сергею, развернулся и потопал прочь, бросив через плечо: – Пошли…

      Сергей встал, отряхнулся, растерянно покрутил головой и припустил за типом. В конце концов, следовало хотя бы вернуть гранату, которую скандальный однорукий походя реквизировал…

      … – Кровь ведь будет…

      – Воды хватает, – Герасим мотнул подбородком в сторону пожарного гидранта. – Замоешь.

      – Может, на улицу пойти?

      – Часовой – салага. Подумает еще, что я психов к себе вожу. Не стоит…

      Сергей согласно