Охотники на «Тигров». Даниил Веков

и двое рядовых, Павлов и Ремчуков. И то лишь потому, что шли в самом конце колонны и успели скрыться в чаще. Потом долго блуждали, искали своих, но никого не нашли.

      Окончательно выбившись из сил, легли спать в каком-то сарае. Ночью услышали шум моторов и резкие, лающие команды – появились немцы. Литовец, хозяин хутора, тут же показал, где прячутся красноармейцы, и сарай окружили. Пришлось сдаваться…

      Всех разоружили, обыскали, отобрали документы, фотокарточки, а еще папиросы и все мало-мальски ценное. Заперли в том же самом сарае, но приставили часового. Немцы обращались с пленниками довольно хорошо, не били, не издевались, даже снисходительно похлопывали по плечу: повезло вам, война для вас уже закончилась. Теперь не только останетесь живы, но и скоро вернетесь к своим семьям, будете честно и старательно трудиться на благо великой Германии. Дали даже поесть – вареную картошку и ржаной хлеб (видимо, из запасов хозяина-литовца).

      Мордатый фельдфебель, немного говоривший по-русски, записал их имена и фамилии и спросил: «Есть евреи, коммунисты?» Матвей честно сказал, что он комсомолец, – глупо скрывать, если значок на груди, но немец лишь отмахнулся – это не то, за что сразу расстреливают….

      Зато с большим уважение посмотрел на медаль (ее почему-то не отобрали). Потрогал, спросил, за что, Матвей честно ответил: «За войну в Финляндии». Фельдфебель с трудом, по слогам прочитал – «За отвагу», удовлетворенно кивнул: «Карош зольдат!» Посмотрел на «кубики» Матвея (не успел спороть) и ухмыльнулся: «Гут, герр официр!» На этом разговор закончился.

      Вечером у немцев началась пьянка – литовец выставил «дорогим освободителям» бутыль самогона. Громкие крики из дома то и дело прерывались игрой на губной гармошке и песнями: «Дочланд, Дочланд юбер аллес…» Наконец, глубокой ночью гитлеровцы успокоились, легли спать. У сарая остался лишь один часовой, да и тот часто клевал носом. «Пора, – решил Прохоров, – самое время делать ноги». Поговорил с товарищами, те его поддержали.

      Матвей днем осмотрел сарай и заметил, что тот стоит без фундамента, прямо на земле. Значит, можно подкопать. Так и сделали: нашли обломок железки и, работая по очереди, вырыли под стеной лаз. И по одному, осторожно, протиснулись через него.

      Хотели сразу рвануть в лес, но Прохоров остановил их: глупо уходить так – без оружия, вещей и документов. Гитлеровцы пьяные, самое время к ним наведаться. В доме всего пять человек, считая фельдфебеля (большая часть взвода уже ушла дальше), и, если пробраться потихоньку…

      Но сначала надо разобраться с часовым. Матвей осторожно подобрался к немцу (тот мирно дремал у сарая) и с силой ударил железкой по голове. Солдат повалился, даже не вскрикнув. Матвей подобрал его винтовку – теперь можно и навестить тех, кто в доме.

      На всякий случай (вдруг кто выйдет?) натянул поверх своей гимнастерки немецкий китель, надел пилотку – в темноте сойдет. И пошел к дому, остальные – за ним. Осторожно поднялись на крыльцо, подождали, пока глаза не привыкнут к темноте, осмотрелись. Литовец