Упавшие в Зону. Учебка. Андрей Буторин

На самом деле сталкерам, чувствовал доцент Тавказаков, было неловко за глупую ссору, да еще возникшую на пустом практически месте. Особенно перед ним неудобно, пока еще чужаком.

      Когда все угомонились и приготовились слушать его вопросы, Аникей Александрович, стараясь говорить негромко, почти слово в слово повторил:

      – Как все происходит? «Урфины» нападают на вас? Или это вы на них нападаете? А еще про других сталкеров мне интересно. Где они? Их много? Какие у вас с ними… м-мм… взаимоотношения?

      – Вот сюда, – обвел рукой пещеру Злыдень, – «урфины» никогда не лезут. Потому что так бы им скоро стало не на ком тренироваться. Другие сталкеры… Ну, да, было пару раз. Обычно это делают голодные отморозки. Самим охотиться лень, вот и… Но это обычно неумелые дохляки. И даже приличную банду собрать у них не получается. Даже впятером как-то сюда сунулись, но сами себе только мешали – мы их перечикали в два счета. Это не та опасность, которой надо бояться. Мы даже караульного на ночь не оставляем: протянули «сигналку» – мимо не пройдут. А настоящие сталкеры, серьезные группировки – те обычно если и устраивают разборки, то не в жилищах. Но так-то, если посудить, что нам делить? Одежды и оружия – навалом. Условия почти у всех одинаковые. Так что разве если кому-то чья-то рожа не понравится… Ну и, было дело, из-за баб грызлись…

      – Из-за баб?.. – вскинулся было Аникей, но вспомнил, что сталкерами, пусть и нечасто, бывают и женщины. Взять ту же Забияку. И он тут же стушевался: – А!.. Ну да…

      – Были и они, – вздохнул Злыдень. – Аж две штуки, веришь-нет?

      – Почему «были»? – сглотнул Аникей.

      – Потому что уже нет. Из-за одной, Юльки рыжей, ее Бестией называли… так вот, из-за нее несколько группировок перегрызлись – не на жизнь, на смерть. Четверо полегли, еще одному хребтину сломали, позже добили из жалости, двоим по глазу выбили, веришь-нет? Ну, зубы, ребра сломанные вообще никто не считал. И самое-то смешное, что саму Бестию тоже в той разборке ухайдакали – она ж на месте усидеть не могла, сама в этот кипеш полезла…

      – А вторая?

      – Что – вторая?.. А! Баба-то вторая? Ну, та справная была девка, все при ней. Шепелявила только. Ее Наташкой звали так-то, а она говорила: «Натаска». Ну, ее Атаской и прозвали. Еще потому, что отчаянная тоже – на пути не стой. Атас, короче. И к себе никого из мужиков не подпускала. Поэтому за нее особо не бились – толку-то?

      – Не знаю, врут, поди, – сказал Брюль, – но говорят еще, что прозвище ей такое дали потому, что она на груди себе набила: «Атас!». Вроде как: «Не вздумай лапать!».

      – Ясен пень, врут, – хмыкнул Злыдень. – Кто такое мог видеть? Если б кто вдруг увидел, то рассказать бы уже не сумел, веришь-нет?

      – Ну, так и где она? – не выдержал Тавказаков.

      – Что, понравилась? – раздался хохот Брюля.

      Злыдень шикнул на сталкера и сказал Аникею:

      – Атаска пропала. Никто не видел как. Не во время боя точно. Грешили на отморозков, что убили, мол, втихаря. Только вряд ли. Потому что убить Атаску – это еще суметь нужно было. Но, опять же, других версий и вовсе нет.

      – Есть, –