Правитель мертв. Роман Папсуев

успокоился, окончательно развесил уши и от души хохотал, слушая новые истории проводника, на этот раз об обезьянах.

      Меня же отвлекла острая боль в затылке. Казалось, мне в мозг воткнули раскаленный железный прут и медленно там проворачивали. Обычно это не предвещало ничего хорошего.

      Рядом находился Белый.

      Коля перестал смеяться и заозирался по сторонам. Цикады внезапно умолкли, лес замер.

      Я осторожно положил руку на «АК», не сводя глаз с сельвы на левом берегу. За нами следили. Я чувствовал чужой разум, не желавший нам ничего, кроме смерти.

      – Что случилось? – шепотом спросил Майк, уменьшая обороты мотора.

      Коля вместо ответа передернул затвор автомата. Каноэ поплыло медленнее, мы напряженно смотрели на переплетение растений, пытаясь разглядеть врага.

      Внезапно напряжение исчезло. Боль утихла, цикады вновь истошно завопили. Я выдохнул, отложил автомат и достал сигарету.

      – Что это было? – спросил Майк. – Вы что-нибудь увидели?

      Мы с Колей переглянулись и покачали головами.

* * *

      К вечеру мы наконец-то пристали к берегу, вытащили из каноэ все рюкзаки, накрыли лодку брезентом и привязали крепким канатом к стволу одного из деревьев, росших прямо у воды.

      Мы с Николаем сели возле вещей, а Майк пошел искать место для ночевки. Я взглянул на Колю.

      – Сегодня вечером, – сказал я, закуривая.

      – Отлично, – ответил Коля. – Все ингредиенты готовы... Ты говорил, костер?

      – Да. Только нужно быть предельно осторожными.

      – Почему?

      – А ты не чувствуешь? – Я затянулся и с силой выдохнул дым.

      – Я не Ферзь.

      – Ты не ответил.

      – Чувствую, – признался Коля. – Здесь повсюду опасность.

      – Это лес. Он полон животной магии. Мы не должны будить Спящих, здесь все пронизано Силой: одно неправильное движение, и нам конец.

      – Что насчет Майка? – спросил Коля.

      Я понял, что он имел в виду.

      – Его нейтрализуем. Он не должен ничего знать.

      Коля согласно кивнул. В лесу настолько тихо, что слышалось даже потрескивание табака в сигарете.

      – Сегодня на реке... Что это было? – спросил Коля.

      – Точно не скажу. Скорее всего, Белые.

      – Ты думаешь?

      – Не уверен. Слишком далеко от места Прорыва. Хотя...

      Я плюнул.

      – В любом случае, тот, кого мы почувствовали на реке, не является значимой Фигурой. Может, Пешка, кто разберет...

      – Странно.

      – Согласен. Жизнь вообще странная штука. – Я затянулся и закрыл глаза.

* * *

      – Он умирает. – Лекарь вытирал окровавленные руки тряпкой, и его изрезанное морщинами лицо казалось ликом языческих богов.

      Гавейн побледнел и, словно загнанный тигр, заметался у входа в шатер.

      – Нет, – бормотал он, словно заклинание. – Этого не может быть. Нет. Нет. Он не может... он не должен...

      Лекарь смотрел на свои руки, с которых