Орфография. Дмитрий Быков

нашествии, брали за французский язык. Вы говорите, смысл, – он безошибочно вытащил из шкафа небольшую книгу в желтом кожаном переплете. – Полистайте-ка, а потом говорите о смысле. Ять внимательно просмотрел книгу, но не понял хода клингенмайеровской мысли и честно признался в этом.

      – Вот и весь смысл, – улыбнулся Клингенмайер. – Он заключен в ней, и вы же не скажете, что его нет?

      – Вероятно, есть.

      – Уверяю, настанет день, когда он станет для вас яснее ясного. А пока и не спрашивайте никого. Лучше вообще не показывайте кому попало.

      В этот миг снова зазвонил дверной колокольчик, и в дверях возникла тощая долговязая фигура в башлыке. Этого посетителя Ять, сколько можно было разобрать в полумраке, не знал.

      – Фридрих Иванович, – негромко позвал вошедший.

      – А, здравствуйте, здравствуйте, – Клингенмайер пошел навстречу новому гостю.

      – Я решился, Фридрих Иванович, – твердо сказал вошедший. Клингенмайер помолчал.

      – Что ж, – сказал он после паузы. – Решившихся не отговаривают, это было бы неуважением к их решимости. Не стану приводить вам аргументов, прошу только еще раз взвесить… Вы всегда можете забрать, если передумаете.

      – Вряд ли, – длинный криво усмехнулся. – Я знаю, что делаю.

      – Да пройдите же сюда, что в дверях стоять…

      – Нет, нет, я на секунду… Вот, – гость порылся в карманах и извлек небольшой круглый предмет, завернутый в газету; Ять пригляделся – это был эсеровский листок «Знамя труда», газетенка гнусней некуда. Клингенмайер бережно, как драгоценность, принял сверток и, не поблагодарив, не заплатив, направился обратно к Ятю.

      – Я могу надеяться? – спросил долговязый.

      – Можете быть совершенно уверены.

      – Ну, прощайте.

      – В любом случае до свидания, – строго сказал Клингенмайер. – Помните, этот дом теперь ваш дом.

      – Хорошо, кабы так, – долговязый еще раз усмехнулся, постоял в дверях и торопливо вышел. Колокольчик жалобно тенькнул ему вслед.

      – Кто это? – спросил Ять.

      – Покупатель, из постоянных, – уклончиво и, как показалось Ятю, с неохотой отвечал антиквар. Он осторожно развернул круглый предмет, и в руках его оказался стеклянный шар с домиком и снежным бураном внутри. Клингенмайер несколько раз встряхнул игрушку, и бумажный снег взвился над крышей домика, а потом снова устлал ее и бархатную зеленую лужайку вокруг. Славная вещица, но ничего особенного – такие продавались накануне Нового года в каждом игрушечном магазине. Клингенмайер рассматривал шар задумчиво, с видом истинного знатока.

      – Жаль, – произнес он наконец. – Очень жаль. Да что ж поделаешь, вольному воля.

      Он поместил шар на верхнюю полку шкафа с талисманами, из кармана халата извлек карандаш и сделал запись в старой конторской книге, лежавшей на той же верхней полке. Ять видел эту книгу впервые.

      – Реестр? – спросил он.

      – Кто бы знал, какой это реестр, – вздохнул Клингенмайер. – Ну, как вам книжка?

      – Занятно, – улыбнулся Ять.

      – Она