Утраченный дневник Гете. Людмила Горелик

совету мужа, отправила покаянное письмо царю и теперь надеялась на возвращение. Тяжело жить вдали от дома, от семьи. Ладно, все ж лучше, чем в Вятке…

      Семь лет назад Александр II сказал ее мужу, Первому государственному прокурору, тайному действительному статскому советнику Владимиру Дмитриевичу Философову: «Лишь ради тебя она выслана за границу, а не в Вятку».

      Конечно, Анна Павловна и в Европе не теряла времени зря. Здесь она стала активно участвовать в Международном женском движении, увлеклась и начала серьезно заниматься теософией. На одном из женских съездов она познакомилась с Ульрикой фон Левецов. Несостоявшаяся невеста Гете не входила в Международную женскую организацию, она не была, подобно Анне Павловне, борцом за равноправие женщин, однако проблема в какой-то степени ее занимала. Дамы оценили друг друга высоко, и в дальнейшем знакомство сохранялось, хотя и не переросло в дружбу.

      Последняя встреча произошла в январе 1881 года. Получив уже незадолго до возвращения в Россию от «Ульрики» (так она ее называла про себя) приглашение в гости, Анна Павловна обрадовалась возможности попрощаться с симпатичным ей человеком. Как и многие русские, Философова была поклонницей Гете, однако «Ульрика», эта пожилая дама, последняя любовь поэта, интересовала ее не только в качестве живого приложения к биографии великого немца. Все знали, что более полувека назад, 19-летней девушкой, Ульрика фон Левецов, обворожив 73-летнего Гете, отвергла его предложение руки и сердца. Теперь ей было 77, замуж она никогда не выходила, а любопытствующим объясняла, что у них с Гете не было романа и она вообще никогда не имела желания выйти замуж. Ни за кого. Анне Павловне, однако, г-жа фон Левецов была интересна и сама по себе. Эта пожилая фрау обладала живым умом и сильной волей, а кроме того, была невероятно тактичной и воспитанной. Нет, не только свежесть и непосредственность юности привлекли к ней великого немца.

      Фон Левецов принимала у себя Анну Павловну не первый раз. В предыдущие две встречи дамы обсуждали преимущественно женское движение и проблемы теософии. Это были наиболее нейтральные темы из тех, что принадлежали к сфере их общих интересов. Г-жа фон Левецов задавала вопросы и о положении в России. Философова рассказывала тогда в основном о проблемах женского образования: тема была ей хорошо знакома и действительно волновала ее. Философовой было 44 года, фон Левецов – 77. Однако между ними имелось много общего, обе понимали это и симпатизировали друг другу.

      В этот раз Анна Павловна почувствовала в собеседнице напряжение. Впрочем, разговор поначалу шел по накатанным рельсам. Говорили о Блаватской, о начале теософского движения в Европе. Потом о развитии реформ в России – слишком медленном, по мнению Философовой. Заговорили о новейших политических течениях. Анна Павловна упомянула про знакомство с Кропоткиным, рассказала, как прятала Веру Засулич.

      – Я сочувствую им, – сказала она. – Уверяю вас, я далеко не сторонница революции, но мне хочется улучшить жизнь окружающих людей, причем (тут она усмехнулась) иногда возникает желание сделать это прямо сейчас!

      – О да, – кивнула фон Левецов и тоже усмехнулась. – Нечто подобное я слышала от господина фон Гете в тысяча восемьсот двадцать третьем году…

      За все время их знакомства она впервые упомянула Гете. Анна Павловна выдержала паузу, надеясь на продолжение.

      – Да, – продолжила Ульрика, – мы беседовали на всякие темы, даже о политике – он много рассказывал мне… Ведь он столько видел!

      Она помолчала, нахмурив брови, а потом продолжила в ином, доверительном тоне:

      – Мне скоро восемьдесят. Я долго думала, с кем я могу позволить себе быть откровенной, – и выбрала вас. Я не могу сказать, что у нас с Гете совсем не было романа. Понимайте это как хотите. Тогда… Тогда у меня были причины отказать. Пока я раздумывала, не зная, как поступить, Гете поразил меня в самое сердце своим юношеским легкомыслием. Признаваясь мне в любви, он завел роман с польской пианисткой! Могла ли я решить иначе?!

      Анна Павловна легко провела ладонью по старческой руке собеседницы.

      – О да! – воскликнула она. – Я тоже влюбилась и вышла замуж в восемнадцать лет; муж был вдвое старше меня. Это была страстная любовь, и я никогда не пожалела о своем замужестве. Мой муж редкий человек… Однако я прекрасно понимаю вас, понимаю ваше душевное движение…

      Фон Левецов улыбнулась и кивнула:

      – Я знаю, что очень скоро вы вернетесь в Россию, а я… мне много лет! Вряд ли мы с вами увидимся еще когда-нибудь. Но я хочу, чтобы этот дневник был у вас. Этот дневник господин Гете вел летом тысяча восемьсот двадцать третьего года, когда вернулся из Мариенбада.

      Двадцать пять лет назад господин Эккерман, секретарь Гете, передал мне дневник поэта, который он писал сразу после нашего расставания.

      Гете тогда много рассказывал Эккерману об этих заметках, однако просил не включать его рассказы о дневнике в повседневные записи секретаря. Поэтому после смерти поэта, когда дневники оказались у Эккермана, тот их не опубликовал. Впоследствии он передал их мне. Он не решился опубликовать