Ступени из пепла. Константин Бояндин

отдавался эхом.

      «Больной» сидел, среди прочих калек, настоящих и мнимых, у входа на мясные ряды. Меня уже начинало поташнивать от густой смеси запахов, человеческих и животных, приятных и омерзительных. Держись, Май…

      Вот он. Лжебольной. Такой «перелом», как у тебя, опытный врач устроит и «исцелит» минут за пять. Внесём-ка исправления в план. Спектакля не будет, тётушка! Не позволю выставлять себя на посмешище!

      «Калека» что-то пролепетал и упал лицом вниз – почти касаясь уличной грязи, умоляюще простирая руки.

      Я присела перед ним, ощущая, как «уколы» становятся всё неприятнее. Дядя, дядя, надо было предупредить…

      – Ты хотел обмануть меня? – спросила я громко и нахмурилась. – Ямы с собаками ещё никто не отменял.

      Полная тишина вокруг. Невероятная. Уколы превратились в жжение. От смрада и звона в ушах всё вокруг плыло и двоилось перед глазами.

      – Вон из города, – велела я тихо, но люди отшатнулись. «Калека» поднялся, насмерть перепуганный. Он уже не притворялся. Ужас лишил его дара речи – он падал, пытаясь подняться, размахивал ненужными костылями. Поскуливая, бросился наутёк. Люди расступались перед ним, словно то бежал зачумлённый.

      Ещё несколько «калек» тут же «исцелились», вскочили на ноги и опустили взгляд; бледность проступала на их лицах – там, где грязи было не слишком много. Я качнула головой и стражи порядка, неведомо откуда взявшиеся, погнали всю эту отвратительную компанию в шею.

      Трое осталось сидеть в грязи. Подлинные больные.

      Я присела перед одним. Очень не хотелось прикасаться к нему… но выхода нет. Никто не мечтал бы оказаться на его месте. Немного оставалось от его лёгких. Я не знала, что именно – ощущала распад, как ощутила не так давно слепоту. Ну, Владычица Жизни, помогай.

      Нищий, вероятно, вскрикнул бы. Но и у него, и у меня огненным обручем сдавило горло. Я не знала, как надо по-настоящему лечить, хотела лишь одного – вытолкнуть, выплеснуть черноту, что доедала жизнь этого человека. Выплеснуть так, чтобы никого не задеть.

      Со стороны показалось, что меня толкнули в спину. Я чудом не упала в грязь; но удержалась сама и удержала своего неожиданного «пациента».

      Он судорожно вдохнул. Ещё раз. Взглянул мне в лицо с восхищением… упал ниц.

      Но мне было всё равно.

      Очень сильно болело горло. Огнём горела ладонь – правая, которую я прижимала к его груди. Боль постепенно отпускала.

      Прошла целая вечность. И на этот раз тишина взорвалась криками. Если бы эти люди осмелились, они пронесли бы меня на руках. Но – только славили моё имя, избегая смотреть в лицо.

      Правда, «уколы» ещё ощущались. Вот вам сенсация, подумала я. Подавитесь ей! Усталость обволокла меня, и я не вполне осознавала, как брела дальше. Удивительно – обе перчатки остались безукоризненно чистыми.

      Однако самое неприятное было ещё впереди.

* * *

      – …пытаясь воскресить миф о том, что Утренняя Звезда в состоянии даровать исцеление кому и когда угодно.

      Ой, как много мигалок! Это ещё что такое? Голос,