Судьба бьет вслепую. Марина Серова

а на подкладке катышки. Чипа с информацией о производителе, который сейчас вшивают в меховые изделия, не было. Я предположила, что этой шубе уже лет семь, а посему ее неплохо было бы поменять на новую.

      – Таисия мечтала о шубе. Мне неловко в этом признаваться, но я тогда недостаточно зарабатывал, чтобы с ходу осуществить ее мечту. Я был только замом, а не директором филиала, мы взяли кредит на этот дом, поменяли машину, на шубу денег не хватило, – не без смущения признался Речкалов. – Знаете, Татьяна Александровна, Светина выходка имеет под собой определенную почву. Думаю, дочь таким образом напомнила мне о тех временах, когда ее мама была здорова и полна надежд.

      – Может быть, – я не стала ни соглашаться со своим клиентом, ни спорить с ним. – А где сейф?

      – В кабинете. Это – там, – Дмитрий Васильевич показал рукой на дверь, расположенную напротив спальни. Он направился туда первым, я последовала за ним и сразу же увидела открытую дверцу вмонтированного в стену сейфа. В нем лежала какая-то папка. Предвосхищая мой интерес, клиент пояснил: – Там документы, которые Свете, да и кому-либо другому безынтересны. Их никому не продашь и не выручишь деньги.

      Речкалов даже мысли не допускал, что его мог обворовать кто-то другой, кроме его собственной дочери. Еще бы! Это ведь именно она вызвала его в другой город под предлогом примирения. Только вот адрес в эсэмэске Света указала неверный, а после отключила телефон. Не заподозрить ее в заранее спланированном преступлении было сложно, но я допускала, что в версии, лежащей на поверхности, мог быть серьезный, но пока невидимый изъян.

      – Сейф был открытым?

      – Нет.

      – То есть вы нажимали на кнопки, брались руками за ручку?

      – Да, а как же иначе?

      – Если тот, кто проделывал эту процедуру до вас, был вдруг без перчаток, то вы затерли отпечатки его пальцев, – проговорила я, осматривая сейф.

      – Татьяна Александровна, я ценю вашу деликатность, но я уже свыкся с мыслью, что это сделала моя дочь. Никто другой не знал код.

      – А Тамара? – негромко спросила я.

      Речкалов бросил на меня стремительный взгляд, в котором так и читалось: «Да как вы смеете! Она вне всяких подозрений!»

      – Нет, Тома не знала. Я как-то, уезжая в длительную командировку, хотел ей сказать, какие цифры надо вводить, если вдруг у нее возникнет необходимость в деньгах, но она не проявила интереса, сказав: «Дима, зачем мне это? Если что, то попрошу Свету, она откроет». Мы тогда еще жили вместе. Больших денег там никогда не водилось, их и в этот раз в сейфе бы не оказалось, если бы банк не лопнул.

      – Что-то еще пропало?

      – Да, Томочкины украшения, они лежали в комоде, – Дмитрий Васильевич выдвинул верхний ящик и продемонстрировал мне, что там ничего ценного не осталось, – а также все Светины вещи, одежда, обувь, книги, мягкие игрушки. Ее комната практически опустела. Вы сами можете в этом убедиться. Пойдемте!

      Нам пришлось подняться на мансарду. На первый взгляд она выглядела вполне жилой –