Кофейная ведьма. Алла Вологжанина

он.

      – С-серый… ты что, с цепи сорвался? – Саше ужасно захотелось забиться в уголок. – Наезжаешь, обзываешься…

      – Хм. «Обзываешься». – Серый так проговорил это слово, будто прикидывал, к месту ли оно. – Да это меньшее, что я могу с тобой сделать, Саша. Или ты уже не Саша?.. Или ты никогда и не был Сашей?

      – Не был? Серый, да ты умом тронулся. Я деду скажу! – Сашка толкнула к парню его блюдечко, на которое он так и не вытряхнул кофейную гущу.

      – Если сможешь. – Серый выбросил руку, как лягушка языком ловит муху. Только мухой оказалась Сашкина шея. Девчонка не то что отодвинуться, пискнуть и то не успела. Инстинктивно забилась, но поздно – воздуха не стало вмиг, перед глазами поплыли черные пятна. Но сильнее физических ощущений оказалась паническая мысль: Господи, что он сейчас со мной сделает? Страх парализовывал разум, но тело в удушье действовало без команд от этого паралитика. Нога дернулась, толкнула стол. Серый на секунду ослабил хватку. Сашка пнула стол, уже почти соображая, что делает. Край стола врезался парню в живот. Ему вряд ли было больно, но Сашке перепала секунда на вдох. Или чуть больше. Она сипло втянула ртом воздух, горло отозвалось болью. Вернее, не отозвалось – больно было все время, только на глубоком вдохе стало хуже. Потом она кое-как проморгалась, отгоняя обморочную черноту, заслонившую мир. Лучше бы не отгоняла… Сашка заорала бы, но передавленное горло не позволяло; всё, что получилось выдавить, – жалкий хрип. Серый больше не собирался ее душить. Задумчиво смотрел на девчонку желтым пламенем из глазниц черепа. Ни обычных веснушек, ни кирпичных лохм. Смерть как она есть, во всяком случае, в мультиках. Только… настоящая и оттого – страшнее страшного.

      Руки сами собой зашарили по столу. Хоть чашечкой, да попробовать защититься… Попалась, кажется, не ее чашка, а Серого, с остатками кофе на дне. Пальцы влезли в остывшую жижу, и это, видимо, отрезвило вопящий от ужаса разум и вернуло и способность соображать, и нормальное зрение.

      Лицо у Серого было как лицо. Если можно, конечно, так сказать о человеке, который только что едва не убил другого. Впрочем, в убийцах, пусть даже не состоявшихся, Сашка не разбиралась и разбираться не собиралась. А Серый пялился на нее своими каквсегдашними, ржаво-карими глазами, изучающе, настороженно, но, кажется, уже без угрозы.

      – Может, я ошибся, – сказал он сам себе, – чуять-то ничего не чую. Но кто знает, насколько ты хитрая тварь.

      – Ты точно ошибся, – прохрипела Сашка, ненавидя, почему-то не его, а себя. За то, что не лупит его прямо сейчас стулом по морде, за то, что не вызывает полицию, не звонит деду, не… не… не делает ничего. Только лепечет какие-то… оправдания, как будто она в чем-то виновата. – Ты что, спятил, псих ты больной?

      Серый отмахнулся.

      – Я за тобой прослежу, – пообещал он. – Деду рассказывай, что хочешь, я разберусь. И с тобой тоже. Иди отсюда, пока не решил разобраться на всякий случай.

      Сашку как ветром сдуло. Сдуло и понесло по широкому, в детстве казавшемуся бесконечным, коридору. Туда,