Блин – секретный агент. Евгений Некрасов

дома в нем были кирпичные, двух- и трехэтажные, с башенками, как старинные замки, и со шпилями, как высотки в Москве.

      – А вот и моя историческая родина – Малые Грязюки! – объявил Николай. И свернул в сторону от симпатичного поселка.

      Машину сразу же стало кидать по ухабам. Блинков-младший, который в этот момент грыз яблоко, прикусил язык. Ирка стукнулась головой о потолок. Блинкова-младшего тоже подбрасывало, но он почему-то до потолка не долетал. Наверное, был тяжелее Ирки. При каждом таком толчке из сидений выбивались клубы пыли. Вцепившись в корзинку с кроликом, Блинков-младший наперегонки с Иркой подпрыгивал и чихал, подпрыгивал и чихал.

      Самое главное, все эти мучения казались напрасными. Они все равно так приблизились к поселку, что стала слышна громкая музыка из чьих-то окон. Наверное, можно было проехать подальше по хорошей дороге, а потом свернуть, если надо.

      Воздух почему-то пахнул сыростью и тиной, как на море. В темноте замелькали силуэты покосившихся домишек. Ни одно окно не светилось. Блинков-младший понял, что это и есть Малые Грязюки.

      Из-под самых колес шарахнулась тощая, одичавшая кошка.

      – Приехали, – сказал Николай и затормозил.

      Дом, у которого они остановились, был с просевшей посередине крышей, похожей на кавалерийское седло для великана. Когда Николай выключил фары, стало видно, что в нем слабо светится занавешенное окошко. Все вышли из машины и стали разминать затекшие ноги. В эту минуту из дома послышался глухой удар, как будто на пол уронили мешок с картошкой.

      – Это, наверное, бабуля упала, – забеспокоился Николай. – Пошла нас встречать и споткнулась на радостях.

      Пока он отворял калитку и бежал к дому, бабуля упала еще два раза.

      – Быстро поднимается, – заметил Блинков-младший. А Ирка учительским тоном сказала:

      – Стыдно, Блинков!

      Как будто он специально хотел подшутить над старушкиной немощью.

      Ночь была душная и влажная. Быстрые рваные облака то и дело закрывали луну, и тогда Малые Грязюки совершенно утопали в темноте. Блинков-младший плохо видел даже стоявшую рядом Ирку. Зато шагах в двухстах, на пригорке, сиял всеми окнами трехэтажный особняк с верандой и остроконечной башенкой. Прожектор на шпиле башенки освещал медно-розовую сверкающую крышу.

      В особняке крутили «техно», а такую музыку не ставят, чтобы просто послушать. Там, по совести говоря, нечего слушать – никакой мелодии, одни ритмы. Это музыка для ног. Под нее обязательно нужно прыгать и визжать, иначе и связываться нет смысла. Люди в особняке так и делали. Было слышно, как они с грохотом подпрыгивают, визжат и аплодируют, если грохот получался особенно громкий.

      – Группа «Свистящие», – определила Ирка. – Дрянь музычка, для умственно отсталых.

      Голос у нее был завистливый.

      – Вот видишь, а ты не хотела ехать. Всюду жизнь, Ирка, – бодро сказал Блинков-младший. – Завтра познакомимся с местной молодежью…

      – А чего