Давай поговорим! (сборник). Михаил Попов

по-белорусски. С меня довольно.

      Я кивнул, показывая, что и с меня тоже.

      – Только один вопрос.

      – Весь внимание.

      – Вы почти все время говорите очень правильно, а потом вдруг ни с того ни с сего – акцент.

      – Это все к той же теме. Я учился в Москве и продолжаю учиться в Москве и, так сказать, московский язык знаю хорошо. Но бывают моменты в жизни, когда хочется выразиться посильнее, но без мата. Тогда я зову на помощь мову. Это бывает не часто, но бывает.

      Я начал наливать ему чай в знак того, что объяснения приняты. Все-таки приятно, когда национализм носит такой умеренный характер.

      Приняв чашку с чаем, Леонид плеснул туда из своей бутылки и пододвинул бутылку мне. Я угостился несколькими каплями, исключительно из вежливости. Грубое алкогольное опьянение меня всегда отвращало. Сторожа, кажется, нет. Он с удовольствием отхлебнул из чашки и, приободренный, пошел в наступление.

      – Хотел для начала перед вами извиниться.

      Я удивленно поднял брови. Но это не в ответ на заявление, а в ответ на запах напитка в моей чашке.

      – Так получилось, что я краем уха слышал окончание вашего разговора со следователем.

      Я никак не отреагировал, и он продолжил:

      – Тема, поднятая вами, меня очень заинтересовала, чрезвычайно заинтересовала. И я хотел бы спросить – Модест Анатольевич в самом деле написал такую книгу?

      – Какую книгу?

      – В которой он подробно описывает способ спасения СССР от гибели.

      Чтобы скрыть раздражение, мне пришлось отхлебнуть хороший глоток из чашки. «Цветок папоротника» оказался сущей дрянью. Во рту стало так же противно, как и на душе. В другое время я нашел бы способ отделаться от этого слишком любопытного парня, но сейчас этого делать было нельзя.

      – Я вам скажу так, Леонид: я эту книгу в руках не держал, хотя знаю, что Модест Анатольевич над такой книгой работал. Очень многие мои наблюдения свидетельствуют именно об этом.

      Леонид уже выхлебал свою чашку и самостоятельно наливал себе вторую. Сейчас добавит из бутылки. Добавил.

      – У меня сразу возникает несколько вопросов.

      Чтоб ты провалился со своим любопытством!

      – Чтобы так заботиться о сохранении СССР, нужно быть уверенным в его непременной гибели. И, главное, скорой.

      – Насколько я могу судить, Модест Анатольевич был уверен в непременной и скорой гибели СССР. Он считал, что у этой страны впереди два года, максимум три.

      Леонид потрогал ус.

      – Но ведь, кажется, ничего так уж явно не свидетельствует о близком крахе. Все стоит, как и раньше стояло. Плохо стало с колбасой в московских магазинах? Так в остальной стране и всегда с нею было неважно, и ничего. На чем строится такое оригинальное и мрачное пророчество?

      – А вы знаете пример не мрачного пророчества?

      Он усмехнулся.

      Мне второй раз за сегодняшнее утро пришлось углубляться в тему, предельно далекую от моих истинных интересов.

      – Что