Аввакум. Владислав Бахревский

Все эти паны Кушевичи, Сахновичи, Лавришевичи чувствовали себя на стану Хмельницкого как дома. Подарунки, усмешки, по плечам хлопанье – свои люди! Один он, Василий Васильевич, наместник царя всея Руси – чужой и круглый дурак. Ведь от кого «дурака» получил! От Паши Тетери, а Паша[29] – не разлей вода с Ваней Выговским[30], генеральным писарем!

      – У-у-у! – Боярин аж рявкнул по-медвежьи в бороду, вспоминая вчерашнее.

      Перед вчерашним съездом он был у Хмельницкого, с глазу на глаз, корил гетмана за малое радение государю, и Хмельницкий на съезде с комиссарами был строг, обещал пойти на город великим приступом. Пусть паны на себя пеняют, коли храмы рухнут, а дома погорят. Кушевича Богдановы слова пробрали до сердца – заплакал, руки заломил, и тут Тетеря, Паша, пролаял ему что-то на мерзостной латыни. Всего-то три-четыре слова, и у комиссаров опять улыбки, пересмешки…

      Василий Васильевич подсылал своего человека к человеку Выговского, чтобы тот перевел латинские Тетерины слова. Платил золотом. Золотом – за то, что отсобачили перед всей матушкой-Европой: московский-де боярин медведь, невежда и круглый дурак.

      Огорчился Василий Васильевич! Но он огорчился бы много больше, если бы получил правдивый перевод Тетериного: «Ситис константес эт генероси» – будьте тверды и мужественны.

      Люди Выговского не впервой помогали польским комиссарам, и не потому, что генеральный писарь золото любит. Секретами Иван торговал изрядно – был бы покупатель! Москве – крымские, крымцам – московские, семиградцам – молдавские, молдаванам – семиградские. С польскими тайнами тоже не церемонился, хотя к шляхетскому дому прилежал сердцем. Дом шляхты – Речь Посполитая. Иного такого дома, где шляхтичу воля и достоинство, на всем белом свете нет и уж больше не будет. Не желали «Тетери Выговские» погибели Речи Посполитой.

      Боярин остановил коня, с безнадежной тоскою глядел на стены львовской твердыни. Уж такая ли это твердыня? Такой ли разэтакий молодец генерал Криштоф Гродзицкий?! Верно, пушкарь он отменный, но не ради его пушек город стоит себе на виду казачьего и русского войска и наверняка теперь устоит!

      – Кто это сломя голову к нам спешит? – Боярин показал охране на резво скакавших всадников. – Молодые, да слепые! Сам вижу – Артамон Матвеев!

      – Боярин! Батюшко! Василий Васильевич! – Матвеев был от скачки лицом красен, в движениях суета. – Что же ты сегодня так припозднился?! Гони, Бога ради, к гетману!

      – Да что стряслось-то?

      – Об откупной уже договорились. Гетман совсем малые деньги с города берет. Назавтра обещает восвояси со всем казачьим войском отойти.

      – Уж назавтра?

      – Назавтра!

      – А у меня чечуй разошелся. Еле в возке сижу. Поворачивайте! К себе поедем! Мочи никакой нет.

      – Боярин! Василий Васильевич! От государя нам великое неудовольствие будет, если Львов не возьмем на его государево пресветлое имя.

      – Бог не дал! Бог! Поехали! Не то как бы я не помер! – Василий Васильевич плюхнулся в свой витиеватый польский возок, и все

29

От Паши Тетери, а Паша – не разлей вода с Ваней Выговским… – Тетеря (Моржовский, Мережковский) Павел Иванович (? – ок.1670) – гетман Правобережной Украины в 1663–1665 гг. Был близок к Богдану Хмельницкому, впоследствии стал его зятем. Во времена гетманства И. Выговского был генеральным писарем. Враждебно относился к воссоединению Украины с Россией и старался вернуть ее под власть Польши.

30

Выговский Иван Евстафьевич (?—1664) – гетман Украины в 1657–1659 гг. (после смерти Б. Хмельницкого). Проводимая им политика привела к народному восстанию в 1657–1658 гг. Вопреки воле украинского народа подписал Гадячский договор 1658 г., по которому Украина опять попала под власть панской Польши. В 1659 г. был низложен и бежал в Польшу, где в награду получил должность киевского воеводы. В результате происков П. Тетери был казнен.