Диалоги с Евгением Евтушенко. Соломон Волков

Сейчас праздник, что же он не написал? Я там за тебя и написал». Так что я привык, на это не обращал даже внимания. Я к этому с легкостью относился, как к игре. Я всё еще всерьез не относился к поэзии. Я набивал руку.

      Волков: Зато вы всерьез относились к ремеслу.

      Евтушенко: К форме. Но сам еще я не знал, чем эту форму заполнить.

      Волков: Форма для вас была важнее содержания.

      Евтушенко: Поэтому и приходилось на такие военные хитрости идти. Мне говорили: как это можно?! Это же совсем разные вещи! Поэзия – это высокое искусство, чистое искусство… А я говорю: и в поэзии бывает, что приходится отдавать деревню, чтобы взять потом город. И это действительно была война. Изнуряющая и, конечно, нервная. И все равно удалось что-то сделать и что-то напечатать, хоть это было немыслимо трудно!

      «Хотят ли русские войны?»

      Евтушенко: Я в армии не служил. Однажды, правда, меня направили на сборы – полагалось, что ты должен был быть офицером, если ты член Союза писателей. Но меня очень не любило Политуправление армии. Ведь они же хотели запретить мою песню! «Хотят ли русские войны?…»! У Лапина[30] лежало соответствующее письмо из ПУРа[31], и он мне сказал: «А что я могу сделать?» И если бы не Екатерина Алексеевна Фурцева, ее запретили б просто! И вот парадокс: потом песню по всему миру возил Краснознаменный хор Советской армии.

      Волков: Это, кажется, была одна из любимых песен Хрущева?

      Евтушенко: Да. Я слышал, как он пел ее со слезами на глазах.

      Фурцева несколько раз выручала меня. А я несколько раз ее подводил. Однажды пришел к ней и рассказал, что моего друга лучшего Олега Целкова исключили из Союза художников – за то, что тот без разрешения союза устроил выставку в Доме архитектора. Пришли какие-то люди, показали красные книжечки, и через пять минут был побит рекорд скорости…

      Волков: …сворачивания выставки.

      Евтушенко: И Фурцева сказала: «Ах, Женя, вечно вы меня впутываете! Добрый вы, кабы у меня такие были друзья…» Эти слова ее я не раз потом вспоминал. «Ну ладно, я знаю, чего вы хотите: чтобы я поехала и посмотрела». Я говорю: «Екатерина Алексеевна, ради бога – не надо! Вам не могут эти картины понравиться. Вам будет легче его защищать, если вы…

      Волков: …не увидите их никогда»…

      Евтушенко: Ну, «никогда» я не сказал.

      А одну песню[32] мне все-таки не разрешили. Очень хорошую, тоже по идее Бернеса:

      Колокола в Америке взывают,

      и птицы замедляют свой полет,

      а статуя Свободы, вся седая,

      печально по Америке бредет.

      Она бредет средь сумрака сырого,

      покинув свой постылый постамент,

      и спрашивает горько и сурово:

      американцы, где ваш президент?

      Вы знаете, эта песня была душераздирающей просто. Бернес ее спел потрясающе…

      Волков: А музыку кто написал?

      Евтушенко: Эдуард Колмановский. И вдруг звонок из ЦК – всё, останавливают песню! «Хотят ли русские войны» –

30

Лапин Сергей Георгиевич (1912–1990) – советский партийный и государственный деятель, с 1960 по 1962 г. – первый заместитель председателя Госкомитета Совмина СССР по культурным связям с зарубежными странами.

31

ПУР – Политуправление.

32

Песня на смерть Дж. Кеннеди «Американцы, где ваш президент» (1964 г.). Музыка Э. Колмановского, стихи Е. Евтушенко.