Подменный князь. Иван Апраксин

умирающих людей.

      Оставить раненых на месте тоже невозможно. Даже если их не прирежут разъяренные местные жители, то несчастные станут жертвой диких зверей.

      Увиденное не возмущало меня, а скорее смущало. По моему мнению, врач не может безучастно смотреть на страдания и смерть. А если может – он хоть и не преступник, но не вполне врач. А впрочем, я – человек двадцать первого века…

      Только один из убиваемых перед ударом меча заговорил.

      – Вяргис, – обратился он к нависшему над ним старшему товарищу, уже занесшему меч. – Вяргис, позаботься о Лишме. Она совсем маленькая и наверняка пропадет без помощи. Или воины могут ее обидеть в походе…

      – Никто не притронется к Лишме, – ответил богатырь, поднимая меч и нацеливая его так, чтобы он упал острием на аорту несчастного. – Я клянусь тебе, что позабочусь о ней.

      Когда со всеми было покончено, я сумел наконец оторвать свой взгляд от этого зрелища и обернулся. Любава продолжала стоять рядом со мной, никуда не делась, и я понял, что это надолго. А как бы мне хотелось? Ведь волею случая я остался ее единственным защитником среди всех этих людей.

      Трупы добитых воинов подняли на руки и куда-то потащили. Невольно и я последовал туда же, после чего с содроганием понял, отчего по лагерю стелется такой ужасный запах.

      Толстые бревна были сложены домовиной, крест-накрест, правильным четырехугольником. В центре этого пространства бушевало пламя, куда регулярно подбрасывались ветки деревьев, сучья. А сверху лежали человеческие тела.

      Здесь, в этом огромном костре, люди сжигали трупы своих убитых товарищей. Воины брали тела и кидали их в ревущее пламя.

      Для неподготовленного человека – довольно страшное зрелище. Ведь это костер, а не крематорий, где все происходит в закрытых камерах. Мертвые тела в огне ведут себя по-разному: они могут шевелиться, поднимать руки или ноги – результат сокращения мышц под воздействием высокой температуры. И все это происходит на глазах у толпы живых людей, стоящих вокруг.

      Зато почти сразу мне довелось увидеть самого конунга Вольдемара. Он ехал на коне, готовясь встать во главе своих воинов. На крупной лошади сидел молодой мужчина примерно моего возраста, заросший бородой по самые глаза. Зато уж глаза у него не подкачали – они были бешеными и совершенно безумными. Лошадь под ним прядала ушами и тревожно поддавала задом, слегка взбрыкивая. Одет он был в красный плащ, наброшенный на плечи и заколотый у шеи золотой застежкой. На голове высился металлический шлем из пластин, скрепленных наверху, и подвязанный под подбородком кожаным ремешком.

      Я не успел даже испугаться, когда этот зловещий всадник внезапно остановился передо мной. Морда лошади оказалась рядом с моим лицом, можно было слышать ее тяжелое дыхание.

      – Кто ты? – резко спросил Вольдемар, нервно подергивая поводья и уставясь в меня своим немигающим взглядом:

      – Что ты за человек? Ты человек Хильдегард?

      – Нет, – ответил я, стараясь унять возникшую