День пришельца (сборник). Виталий Забирко

Не мог на неё долго обижаться, и всё тут. Влекло меня к ней, и ничего с собой я поделать не мог.

      – Ты в лес за грибами пошёл или за черникой? – спросила Лия через плечо.

      – За черникой…

      – Пошёл бы за грибами, были бы грибы.

      – Можно подумать, что они живые и прячутся, – пробурчал я, но Лия не ответила. Тогда я спросил о другом: – Кто такой Аюшка?

      – Кто-кто?

      – Аюшка или Аюшкин. В честь которого лог называется. Или это она?

      Лия хмыкнула.

      – Не он и не она. Это… – Лия запнулась, помолчала и закончила неожиданно натянутым тоном: – Вообще-то русский язык нужно знать.

      Сказала, как отрезала.

      Я покопался в памяти, пытаясь отыскать какие-либо ассоциации. «Аюшкин лог… Аюшки…» Вроде бы что-то наподобие отклика… Мол, чего надо… Кричишь, скажем, в лесу: «Ау!», а в ответ из ближайших кустов: «Аюшки?» Версия для леса выглядела убедительно, но мне почему-то казалось, что в слово заложен какой-то иной смысл. С чего бы тогда Лия отвечала натянутым тоном? Будто я попросил объяснить, что такое дрынобула. Неужели нечто похожее?

      – Вот мы и пришли, – сказала Лия, выходя на поляну – небольшую ложбинку между двумя пологими склонами, поросшими редким лесом. Будь поляна на метр ниже, здесь определённо бы раскинулось болото.

      – Это лог? – недоумённо спросил я.

      – Лог.

      В моём представлении лог должен быть длинным, извилистым, мрачным, между высокими, как сопки, холмами. Крикнешь в таком логу «Ау!» – и эхо пойдёт по нему гулять многократным отражением, будто кто-то перекликается. В этой же полянке было не более пятнадцати метров, и окружали её не холмы, а так, бугорки. Крохотуля, а не лог. Вот уж, действительно, в нём на «Ау!» разве что «Аюшки?» и услышишь, а эха не дождёшься.

      – Какой же это лог? – пренебрежительно отозвался я. – Так, ложбинка…

      – Под ноги посмотри, – насмешливо заметила Лия.

      Я глянул и ахнул. Полянку покрывал сплошной ковёр мелких кустиков черники, и трудно было определить, чего в поросли больше – зелени листьев или черноты крупных ягод.

      – Сюда надо было идти с заплечными коробами, а не с маленьким кузовком, – сказал я.

      – На рынке черникой торговать собрался? – неприязненно заметила Лия. – Что вы за люди такие – всё бы под себя грести да грести. Не для одного тебя черника в лесу растёт.

      – Вот те на! – попытался я перевести всё в шутку: – А для кого же ещё?

      Лия шутки не приняла:

      – В лесу много зверья, ему тоже надо что-то есть.

      Говорила она в сторону, не глядя на меня, и лицо при этом было строгим, отчуждённым. Она начала аккуратно, освобождая палец за пальцем, стягивать перчатки, и я увидел, что большие пальцы у перчаток пустые. Как же она за столом ложку держала? Во время обеда у меня сложилось твёрдое убеждение, что в перчатках искусные протезы, идеально имитирующие большие пальцы – никто посторонний в жизни бы не догадался, что их нет. Странно всё это… А говорящий птеродактиль, а голубое подобие долгопята привидения – это не странно?