Чужое тело. Чужая корона. Алексей Изверин

свесил лапы вниз, смотрит недовольно на меня сверкающими глазами. А девочка тоже смотрит сверкающими глазами, на мечи.

      – Папа, ты обещал!

      – Дочь! – Суровое лицо барона чуть разгладилось, но тут же собралось снова. – Я же просил, не заходи сюда.

      – Но, пап, ты же тут! Дверь была открыта, я за Пушистым прошла. А Пушистый за мышкой побежал.

      – Отпусти Пушистого, пусть продолжит свою славную охоту. И иди к маме.

      – Пап, я посмотреть хочу, можно?

      – Ты уже так много…

      – Ну пожалуйста! Ты же сейчас для принца доспехи будешь выбирать? Настоящую кольчугу? Пап, ну дай посмотреть!

      – О Светлые боги, Лана! Почему же у всех девочки шьют себе платье и мечтают о свадьбе, а твои мечты об острых клинках и битвах? За что мне такое наказание?

      – Это потому что у меня мама не какая-нибудь неженка городская, а степная женщина! Которые в бою прикрывают спину своему любимому! С луком и стрелами, а то и с настоящим мечом! А как я буду защищать спину любимому, когда у меня даже деревянного меча нет?

      – Ох, Лана, дочка… – В голосе барона Седдика слышалось очень много, и главное из того, что в современных городах нет нужды защищать спину любимому, для этого есть верные друзья и городская стража, а женщины должны сидеть за крепкими крепостными стенами, прясть там или вышивать… Чем там Альтзора занимается? Вышивает рыцарские картины почем зря. Ну, или поместьем управлять, но это в крайнем случае! Да вот только было то говорено-переговорено уже много раз, как я понимаю.

      И потому барон только вздохнул.

      – Хорошо, побудь пока что, погляди… Эх, горе ты мое.

      – Пап, ты не прав, я не горе – я счастье! Мне мама так говорит!

      – Счастье, счастье, конечно! – Большой барон Седдик, децимал Пограничной стражи, один из лучших фехтовальщиков этого королевства, ласково обнял за плечи свою дочку, осторожно-осторожно. – Гляди, да только молчи и не мешай! А ты, Седдик, клади деревяшку на пол и иди сюда. С сегодняшнего дня в кольчуге будешь тренироваться…

      Я услышал завистливый вздох Ланы.

      Кольчуга легла на плечи как родная, сразу пригнула к земле. Кило восемь будет, а то и больше. А если и поддоспешник учесть, то и все десять будет.

      – Вот так, – сказал сержант, затягивая пояс, и покрутил меня, как грушу, туда-сюда. – Вот так кольчуга носится. А теперь пошли в зал обратно, буду тебя удары учить принимать. Руки бы твоим учителям оторвать, только пьянствовали да… – Барон прервался, посмотрел на дочку. – Короче, руки оторвать. Лана, в зале подожди с Пушистым, дверь прикрой.

      – Но, папочка, как же…

      – И не спорь с отцом! – барон сказал мягко, но много решительнее.

      Первый же удар я пропустил самым позорным образом. Прилетело мне в бок, я аж скривился, покосился… Ребра стрельнуло резкой болью, как будто получил резиновой дубинкой. Было так однажды, на дискаче этом проклятом, в «Васильке», когда пьяный студент приволок с собой раскладную дубинку-выкидушку