Свобода договора. Коллектив авторов

объединены самостоятельные обязательства, требующие раздельного регулирования, в смешанном договоре стороны своей волей таким образом соединяют отдельные обязательства, что их существование (возникновение и прекращение) возможно лишь совместно (gemeinsam miteinander «stehen und fallen»[244]). При этом не возникает практической необходимости разграничивать, как это делал М.И. Брагинский, комплексные договоры, характеризующиеся, по мнению автора, экономической взаимосвязью, и конгломерированные договоры, представляющие собой простую механическую совокупность договоров. Основанием для такого вывода будет то обстоятельство, что в смешанных договорах связь между элементами имеет юридическое значение, что и обусловливает применение к ним особого правового режима, в то время как при простом соединении договоров, хотя бы и с элементами фактической, генетической, функциональной, экономической или иной взаимосвязи, подобные особенности не провоцируют появление юридического своеобразия и соответственно в особом режиме не нуждаются. По этой причине разграничение должно производится по признаку наличия (отсутствия) юридического единства элементов смешанного договора.

      Показательна в этом отношении терминология германской доктрины и судебной практики: в отношении комплексных договоров (Vertragsverbindung) используется термин Vertragsmehrheit («множественность договоров»); напротив, противопоставление смешанных договоров комплексным осуществляется через такие термины, как rechtliche Einheit («юридическое единство»), Einheitlichkeit des Rechtsgeschäfts («единство сделок») и т. п. Иными словами, в смешанном договоре связь между элементами отдельных договоров не только экономическая, но волей сторон превращается в юридическую[245].

      В комплексном же договоре отдельные обязательства независимы друг от друга, имеют в лучшем случае общую экономическую основу и «идут каждое самостоятельным путем» (getrennte Wege)[246]. Главная мысль заключается в том, что выводы о «комплексности» или о «смешанности» зависят не от той или иной структуры договора, а от направленности воли сторон, которая один и тот же договор может определить либо как комплексный, либо как смешанный. Верно замечает М. Штоф-фельс, что комплексность или смешанность – это вопрос одного лишь толкования волеизъявления[247]. При этом для целей такого толкования германская судебная практика исходит из презумпции, что если различные договоры объединены в один документ, то стороны желали установить единое обязательство (т. е. смешанный, а не комплексный договор)[248]. С другой стороны, признаком, указывающим на раздельность договоров, может служить раздельная цена.

      Французская цивилистика также признает, что при смешанном договоре существует лишь одно обязательство. Так, К. Анри пишет, что, руководствуясь особыми потребностями, стороны могут объединить в своем соглашении несколько поименованных контрактов таким образом, что они образуют единое соглашение. Такие контракты будут смешанными[249].

      Как было сказано

244

Stoffels M. Gesetzlich nicht geregelte Schuldverträge: Rechtsfindung und Inhaltskontrolle (= Jus Privatum. Bd. 59). Mohr Siebeck, 2001. S. 35.

245

Ibidem.

246

Fikentscher W., Heinemann A. Op. cit. S. 388.

247

Stoffels M. Op. cit. S. 36.

248

BGH WM 1974, 720.

249

Fréchette P. La qualification des contrats: aspects pratiques // Les Cahiers de droit. 2010. Vol. 51. No. 2. P. 394 (доступно в Интернете по адресу: https://www.erudit.org/revue/cd/2010/v51/n2/045635ar.pdf).