Контрзащита. Александр Курзанцев

слабую способность листовой брони держать выстрел орудийного ускорителя, низкую манёвренность и слабую проходимость, а также невозможность десантирования с воздуха. Представленный на суд комиссии проект пятилетней давности почти идеально подошёл под выданное техзадание. Вес новой БМД кардинально уменьшили за счёт ГГВ и тотального уменьшения толщины брони, которую компенсировали установкой эффекторов силового щита «Сфера-2ТК». Снижение веса позволило применить совершенно новый тип подвески, что вкупе с интегрированной системой десантирования «Реактавр» позволяло сбрасывать БМД с низкой орбиты с экипажем внутри!

      Так родился БМД-35 «Циркон». Экипаж боевой машины ограничили тремя членами, объём десантного отделения «похудел» с семи до трёх мест, однако жертвы эти были не напрасны. Взамен флот получил машину, которая в прямом смысле валилась противнику на голову и с ходу начинала вести огонь. Вооружённый новым 132-мм орудийным ускорителем, «Циркон» в полтора раза перекрывал по мощности «Пустыню». Силовой щит выдерживал неоднократные попадания тяжёлого пехотного оружия и один выстрел орудия корабельного калибра третьего класса. Скорость, манёвренность, всё было на высоте. Практически идеальная разведывательно-диверсионная машина, которая в большую серию пойдёт ещё не скоро. Хорошо ещё, на учебные пособия флот не скупился, буквально перед выходом нам загрузили именно эту БМД, причём, в связи с отсутствием готовых тренажёров, доставили серийную, прямо с конвейера, и с третью боекомплекта в придачу.

      Вместе с Габриэлем, который, больше ни слова не сказав, увязался за мной, была у него такая привычка, я спустился на ангарную палубу, где курсант Жолондзевский с присущим молодости задором, с песней драил ультразвуковой шваброй холодный металл. Завидев нас, он тут же принял строевую стойку и громко отрапортовал:

      – Та-щ майор, курсант…

      – Не кричи, – махнул я рукой, заставляя Генриха умолкнуть.

      Глянул на чуть поморщившегося Герру, которому звонкий голос курсанта отзывался не иначе как головной болью.

      Огромный ангар был почти пуст. Два дежурных «Утюга» в углу да пятёрка пустотных истребителей, служивших учебным пособием курсантам Качи – Качинского высшего авиационного училища. Прикрытое на моей памяти чуть ли не в конце девяностых, здесь оно вполне здравствовало, готовя пилотов истребительной и штурмовой авиации. У одной из графитово-чёрных машин с зализанными и хищными обводами кто-то копошился, видать ещё один залётчик, но меня он не интересовал.

      – Много тебе ещё?

      – Никак нет, – на полтона ниже ответил Жолондзевский, покосившись на старлея, с задумчивым видом уставившегося куда-то в сторону.

      – Хорошо, – хищно улыбнулся я. – На камбузе как раз три мешка картошки ждут, чтобы их почистили.

      Не ожидавший такой подставы курсант аж приоткрыл рот. А когда осмыслил сказанное, то возопил:

      – Но ведь там всё автомат чистит, товарищ