Мой лучший Новый год. Анна Берсенева

лучшему в мире отцу, готовому переодеться в сказочный костюм барона Мюнхгаузена для того, чтобы сделать своих детей счастливыми, пробудить в них фантазию и глубокую веру в чудесное, которая живет во мне и теперь.

      Тогда, в 1979 году, и позже, на протяжении многих лет отец вел вовсе не сказочную, а серьезную научную переписку с известным немецким финно-угроведом, профессором Вольфгангом Феенкером из Люнебурга. Профессор Феенкер работал в Гамбургском университете, специализировался в славистике и финно-угроведении, защитил диссертацию на тему «Финно-угорский субстрат в русском языке». Он много раз приглашал выдающегося российского ученого Александра Константиновича Матвеева приехать на конференцию или конгресс в Гамбург, Хельсинки, Вену и так далее по карте Европы. Приглашения профессор Матвеев складывал аккуратной стопкой, и на этом все заканчивалось, не начавшись.

      – Ну, может, тебя выпустят хотя бы в Хельсинки? – спрашивала мама. – Там можно купить дубленку…

      Отец был беспартийным, с подозрительной дворянской родословной и сложным характером. Работал в университете закрытого для иностранцев города Свердловска. Шансов поехать за границу – ни малейших.

      – Вступили бы в партию, Александр Константинович, все стало б легче, – говорили знающие люди.

      В почтовый ящик падали очередные извещения – «На ваше имя получено м/п из Федеративной Республики Германии», в Европе готовились к новому конгрессу. Бог с ней, с дубленкой, но увидеться с коллегами, послушать их выступления, обсудить научные проблемы, продвинуться в собственных исследованиях… А какие там, наверное, библиотеки!.. Отец знал если не все языки мира, то, по крайней мере, многие из них. Преподавал латынь и древнегреческий. Свободно читал по-немецки, по-английски, по-французски. Знал финский, венгерский, мансийский.

      В тот новогодний вечер отец получил еще одно приглашение на еще один недоступный конгресс, поэтому и был так невесел. Но дети ждали праздника, чуда, счастья, поэтому профессор Матвеев заправил чистый лист в пишущую машинку и написал два письма от лица барона Мюнхгаузена, чудесного враля, который, не будучи членом партии, мог отправиться куда угодно – даже на Альдебаран! Конверты папа распечатывал аккуратнейшим образом, заклеить их заново не составляло труда. Вот так письма профессора Феенкера и получили вторую жизнь – не научную, а сказочную…

      За границей отец побывал впоследствии лишь один раз – в давно заочно любимой Финляндии. Костя, уже будучи взрослым, устроил для него большую выездную рыбалку, и профессор Матвеев начисто сразил местного проводника тем, что говорил на его родном языке и знал о финском житье-бытье не меньше его самого.

      Тридцать шесть лет прошло с того Нового года – самого, как я теперь понимаю, счастливого в моей жизни. Уже одиннадцать лет, как за нашим праздничным столом нет и никогда не будет моего старшего брата Кости. Уже шесть лет, как я не покупаю новогодних подарков отцу. Я давно не радуюсь девятнадцатому января