Татуировка (сборник). Александр Варго

освойтесь и познакомьтесь с ребятами, а если появится желание, можете порисовать. К основной работе предлагаю приступить с понедельника, по текущим задачам вас введет в курс дела Женя – наш арт-директор.

      Лиза кивнула.

      Андрей хмыкнул. Конечно, насчет очень талантливого дизайнера Лев Дмитриевич чересчур замахнулся. Впрочем, так он отзывался почти о каждом сотруднике.

      – Кресло мы сейчас вам организуем… – Лев Дмитриевич торопливо осмотрелся. – Андрей, не прикатишь даме из кухни кресло? Кажется, я видел, что кто-то его туда сегодня укатил. – Директор покосился на Рому, как на виновника пропажи, – тот лишь ухмыльнулся.

      Андрей сходил за креслом, а когда вернулся, директора уже не было. Лиза терпеливо ждала у своего стола. Андрей прикатил ей кресло и улыбнулся.

      – Спасибо, – поблагодарила она.

      – Не за что. Если что-то нужно, говори, не стесняйся.

      Она кивнула, уселась в кресло и включила компьютер.

      Андрей вернулся на свое место, но до того, как успел повернуться к монитору, краем глаза заметил какое-то движение. Развернувшись, он увидел, как Рома активно показывает на Лизу, трясет руками и улыбается, явно подначивая друга ближе познакомиться с новой коллегой. Андрей улыбнулся, показал Роме средний палец и вернулся к работе.

А. М.

      Парень пил воду из бутылки, издавая громкие, противные звуки горлом, отчего Алексею хотелось это самое горло сдавить, а затем разбить голову этого тощего недомерка о грязный бетонный пол.

      Мальчишке наверняка едва исполнилось восемнадцать, но сам он себя считал уже чуть ли не главным адептом Матери. То и дело цитировал манифест, перебивал остальных, как они сами себя называли, «братьев» и явно считал себя выше других. Москарева бесило его самодовольство, бесило все их идиотское сообщество. Никто из них не имел права вообще хоть что-то говорить о Матери. Она не общалась с ними, несмотря на их постоянные заверения в обратном.

      Они были ничем не лучше подростков, возомнивших себя ярыми сатанистами и собирающихся на кладбище ночью, чтобы осквернять могилы. Единственное отличие – эти ребята не верят ни в бога, ни в дьявола. Да и Мать, как полагал Москарев, всерьез не воспринимают. Но именно она привела его сюда, заставила прийти уже в третий раз, чтобы принять участие в нелепом ритуале, когда они зачитывали манифест, а после делились друг с другом якобы откровениями Матери.

      К Алексею они сначала отнеслись с опаской, но, когда он нехотя поделился собственной историей, с радостью приняли его в свои ряды и даже поглядывали на него с уважением, – все, кроме этого тощего идиота. Алексей внутренне посмеивался над ними, просто дожидаясь, когда наконец все это закончится и Мать поведет его дальше.

      Парень с водой покосился на Москарева, заметил его раздраженный взгляд и опустил бутылку, громко рыгнув.

      Алексей поморщился и пробурчал:

      – Когда уже твои дружки явятся?

      Худощавый посмотрел на часы.

      – Уже должны быть! Но если ждать не хочешь,