Пуля для карателя. Александр Тамоников

женщины в платочках и каких-то странных беретах.

      – Панове, панове… – бормотала худая, как штык, особа, обливаясь слезами, и тянула к мужчинам руки. Кинулась к Пшиговскому, каким-то странным образом опознав в нем соотечественника, что-то говорила, проглатывая слова.

      Пшиговский догнал группу, когда они свернули за угол барака. Под ногами хрустели стекла, пахло гарью.

      – Они из местечка Топель бегут, товарищ капитан… Это в трех кварталах, туда, – махнул он рукой. – Нам как раз через этот район нужно пройти… Раненых бойцов из отряда полковника Прилепского туда привезли – там больница сохранилась… Карателям кто-то сдал, окружили квартал, и давай жечь дома и расстреливать людей. Никого не щадили, ни женщин, ни стариков… В больницу ворвались, в раненых стреляли – еще и состязание устроили, сволочи, кто больше за минуту настреляет… Вырвались несколько десятков гражданских, их наши парни прикрыли, но все, наверное, погибли… Это «Дирлевангер», зондерполк СС, там отъявленные сволочи служат – и не только немцы, но и русские, украинцы, белорусы… Нужно сворачивать, пан офицер, обойти кварталы – потеряем полчаса, ничего страшного, зато целыми будем. Эти знают, что часть населения вырвалась, кинутся вдогонку…

      – Идем как шли, – скрипнул зубами Ломакин. – Так мы потеряем всю ночь, а уже не за горами рассвет… Замятин – в головной дозор, бегом марш! Не прошляпим мы ваших карателей, пан Пшиговский…

      И снова смутные тени скользили по дворам и закоулкам. В этом старом районе, откуда жителей выдавили, похоже, давно, строения теснились как грибы. Большинство – разрушено, остальные заброшены. Дома невысокие, в два-три этажа, без архитектурных излишеств. Бойцы пробежали мимо вытянутого строения с выбитыми окнами. В здании недавно был крупный пожар. Сгорели все деревянные конструкции, но сохранился кирпичный первый этаж. Впрочем, не везде, в стенах зияли проломы. Часть стены была полностью снесена, под ней чернела воронка от снаряда. В этом месте группу Ломакина и поджидала крупная неприятность. Из-за угла вывалился Замятин и зашипел, подбегая:

      – Товарищ капитан, засада, каратели цепью идут… Молча идут, суки, много их… Давайте сюда… – потянул он Ломакина к воронке у стены.

      Они сползали, царапая кожу, скатывались в яму. Это был подвал, где все перемешалось – обломки досок, кирпичи, склеенные задубевшим раствором. Теперь это был подвал «открытого типа» – над головой отсутствовала крыша, гигантскую дыру обрамляли торчащие обломки кровельной конструкции. Порывистый ветер разогнал облака, и в дыру словно лампочка светила луна, озаряя яму мерцающим светом. Бойцы замерли в неловких позах, затаили дыхание. Яростно колотились сердца под поношенными пиджаками. Замятин медленно приподнял автомат, собираясь передернуть затвор, на него шикнул Ломакин: с ума сошел? Скрипели камни под ногами – каратели шли цепью с обеих сторон. Бренчала амуниция, сиплое дыхание вырывалось из глоток. Долетали обрывки фраз. Ломакин прислушался – а ведь по-русски