Под парусом надежды. Вера Колочкова

кофе крепкий делать?

      – Мне лучше чаю зеленого.

      – А, ну да. Я и забыл, что ты у нас насквозь девушка правильная. Ни кофе, ни сигарет, ни выпивки лишней. Тебе самой-то от себя не скучно?

      – Нет. А тебе что, со мной скучно, да?

      – Скучно, конечно. Потому и торчу около тебя уже полгода, ни на шаг не отходя. От скуки, стало быть.

      – Так не торчи. В чем дело-то?

      – Так поздно уже не торчать, милая моя! Торчал-торчал, да увяз с коготками, как та птичка.

      Вскоре их милая привычная брань оборвалась на полуслове, не успели они ею и натешиться – в дверь кто-то постучал робко, и она приоткрылась слегка. Они вздрогнули практически одновременно, переглянулись испуганно – вот оно, началось.

      – Можно? – продребезжал из дверной щели робкий женский голос.

      – Да-да! – дружным хором проговорили новоиспеченные стажеры.

      Соскочив с места, Кира прошла быстро через комнату, на ходу здороваясь с посетительницей, села за свой стол, приветливо показала на кресло:

      – Садитесь, пожалуйста.

      – Спасибо… – робко присела на краешек кресла пожилая женщина весьма скромного вида и начала разглядывать Киру не то что бы с неудовольствием, а… настороженно как-то. Недоверчиво.

      – Я слушаю вас… – как можно душевнее произнесла Кира и улыбнулась ободряюще.

      – А вы это… правда адвокат, что ль? Уж больно молода… – недоверчиво произнесла женщина и обернулась к Кириллу, словно ища у него поддержки.

      – А что она здесь делает, по-вашему? Развлекается, что ли? – нарочито недовольно проворчал Кирилл, проходя к своему столу. – Мы здесь работаем, между прочим, а не развлекаемся. Так что будьте добры изложить свою проблему, пожалуйста!

      – Да, да, я сейчас… – закивала женщина. – Извините меня, конечно. Я ж не знаю ничего, к адвокатам сроду не ходила… Вот в кино показывают – так они там все больно солидные.

      – Как вас зовут? – снова душевно улыбнулась женщине Кира.

      – Меня? Меня Екатериной Васильевной зовут. А фамилия моя Хлопова.

      – Очень приятно. А меня зовут Кира. Слушаю вас, Екатерина Васильевна.

      Женщина вздохнула решительно, выпрямила спину и совсем было приготовилась говорить, но вдруг сглотнула судорожно и прямо на глазах у Киры скуксилась, приготовившись заплакать. Лицо ее заходило ходуном, сотрясаясь пухлыми щеками, губы сжались в ниточку, глаза моментально наполнились влагой, руки же начали лихорадочно дергать замок старой тряпичной сумки. И не сумки даже – кошелки. Такая же кошелка была у Киры дома – она с ней на рынок за картошкой ходила. Выудив из кошелки мятый большой платок, женщина прижала его к носу, потрясла головой, то ли всхлипнула, то ли икнула очень тихо, потом произнесла горестно:

      – Ой, вы простите меня, пожалуйста…

      – Ничего-ничего… А может, водички? Кирилл, дай воды.

      Взглянув на Киру неодобрительно – или ей так показалось с перепугу, что неодобрительно, – он поднялся с места, неторопливо прошествовал в угол, где они только что пили кофе да баловались пустыми разговорами, плеснул в