Тысяча и один день. Александр Громов

соображаю. Телетрансляции того боя, разумеется, не было по той самой причине, по какой уже пятый месяц не проводятся схватки до смертельного исхода, – запрет Совета Цензоров. С этого они начали свои действия против шоу Мамы Клавы и иных развлекательных мероприятий, не отвечающих целям воспитания масс в конструктивном духе, и скоро нас закроют. Трансляции не было, но в зале не одна стационарная камера, и мы не знаем, сколько их было задействовано. Кроме того, кто-то из зрительниц вполне мог снимать бой ручной камерой. Теоретически копии фильма могут находиться где угодно, Гойко ликвидировал лишь самую явную опасность.

      Ой-ой, скверно-то как…

      – Положим, чтобы догадаться, что в том фрагменте не все чисто, надо быть специалистом и смотреть внимательно, – рассудительно говорю я. – В конце концов, ты же сам понял, что к чему, лишь при покадровом просмотре…

      – Нет, вы видели? – изумляется Гойко Молотилка. – Он адвокатствует! Он нас успокаивает! Ребра свои пожалел! На нас ему плевать, а ребер жалко! Ну, Тимоша, ну, надежда всех мужчин Земли и окрестностей! Ну, светлая голова! Никто, кроме него, ничего не поймет, и точка!..

      – Да виноват я, виноват! – ору я и под взглядом Вани сбавляю тон. – Сам, что ли, не вижу? Непроизвольно получилось, но все равно – моя вина! Доволен теперь?

      – Не с чего тут быть довольным, – бурчит Ваня.

      Гойко молчит, думает и в конце концов машет рукой:

      – Ладно… Была не была. Будем надеяться, что дальше нас утечка не пойдет. А тебе урок на будущее.

      Таких уроков в моей жизни до случая с Саблезубым было уже три, но о них Молотилка не знает. Тем лучше. Возродившийся с некоторых пор миф об эксмене, способном телепортировать, – иное дело. Собственно, этот миф существовал всегда, и всегда над ним смеялись. Кроме того, последнее место, где будут искать такого уникума, – аттракцион «Смертельная схватка».

      А не слишком ли я становлюсь самонадеянным?

      Вполне возможно, и для этого есть причины. Мне двадцать семь лет, четырнадцать из них я знаю о своем уникальном качестве, более того, с некоторых пор о нем осведомлены еще несколько человек, а я все еще жив и на свободе – единственный телепортирующий эксмен в мире.

      Угроза для одних. Надежда для других.

      Мы молчим. Наконец Молотилка ухмыляется и произносит:

      – Ты бы хоть рассказал, как оно ТАМ…

      – Где?

      – Ну в этом твоем Густом мире.

      – В Вязком мире, – поправляю я машинально. – И он не мой. Как тебе сказать… Как в киселе. Причем темно, как в… как в большом чане с крышкой, а внутри чана – кисель.

      – Трудно двигаться?

      – Не то слово.

      Гойко вздыхает.

      – Слушай, а почему бы тебе не попробовать взять туда кого-нибудь из нас?

      – Неужели непонятно? – пожимаю плечами. – Я же тебе приносил школьный учебник по телепортации.

      – Ну.

      – Что «ну»? Ты читал или нет?

      – Читал, но…

      Мне становится стыдно. По насупленному виду Гойко сразу можно сказать: он не читал. И не