Не так страшен черт. Алексей Калугин

я, опускаясь в кресло по другую сторону стола.

      – Зачем же в таком случае здесь висит эта бумажка? – спросил Симон, щелкнув ногтем по листку, на котором было написано заинтриговавшее его слово.

      – Чтобы привлекать внимание не особо умных клиентов, – снова честно признался я.

      Симон, однако, не уловил в этой фразе ни малейшего намека на свой счет. Приподняв с невозмутимым видом левую руку, он уставился на отполированный ноготь мизинца.

      – Мне нужен Красный Воробей, – повторил он фразу, которую я уже дважды слышал от него в прихожей, и, взглянув на меня, улыбнулся, словно невзначай признал во мне своего потерянного во младенчестве брата.

      Глава 6

      КРАСНЫЙ ВОРОБЕЙ

      Выставив на стол початую бутылку Смирновской и два граненых стакана, я спросил у Симона:

      – Будешь?

      Виталик скроил презрительную гримасу.

      – Какой из тебя детектив, Каштаков, если ты с утра водку хлещешь?

      – Однако ты ко мне пришел, – заметил я.

      До краев наполнив стакан, я одним кистевым движением ловко опрокинул его в рот.

      – Красиво пьешь, – вынужден был признать Симон.

      – Практика, – ответил я, откусывая половинку маринованного огурчика.

      – А как голова после этого?

      – Лучше, чем ты можешь себе представить. Мысли приобретают удивительную ясность и легкость.

      Симон скептически поджал губы.

      – Так что там у тебя с воробьями? – спросил я, лишив Виталика возможности сказать что-нибудь необычайно умное.

      – Мне нужен Красный Воробей, – в очередной раз повторил Симон.

      – Никогда не слышал о таком, – покачал головой я. – Но, если хочешь, могу дать адрес одного очень хорошего орнитолога.

      – К черту орнитолога! – эмоционально взмахнул рукой Виталик. – Мне нужен Красный Воробей!

      Признаться, его настойчивость начала уже меня утомлять.

      – Давай-ка попытаемся договориться о терминологии, – предложил я. – Что ты понимаешь под словосочетанием «Красный Воробей»?

      – Того козла, который…

      Виталик умолк, не закончив фразу. Но и то, что он сказал, уже было немало по сравнению с теми разговорами о Красном Воробье, которые он вел до этого. По крайней мере, теперь мне стало ясно, что Красный Воробей – это вовсе не птица. С другой стороны, мне было совершенно непонятно, с чего вдруг Симон пришел с этой своей проблемой ко мне.

      – У этого козла есть нормальное человеческое имя? – спросил я. – Или же даже родная мама называла его Красным Воробьем?

      Симон сначала напряженно засопел, а затем изрек еще одну осмысленную фразу:

      – Он сказал Егору, что его следует называть Красным Воробьем. А Егор сказал мне, что там у них у всех имена дурацкие.

      – Так. – Быстро скользнув взглядом по лицам парочки, стоявшей за спиной у Симона, словно монолиты из Стоунхенджа, я догадался, что упомянутого Егора среди них нет. – Не скажу, что мне все уже стало ясно, но все-таки некая путеводная нить начала