Наследник Гиппократа. Юрий Корчевский

не представлял, как люди на конвейере работают. Каждую смену, неделю за неделей, год за годом одну и ту же операцию выполняют. А пациенты, даже с одним и тем же заболеванием, совершенно разные. Болезни протекают своеобразно и характеры людские – двух одинаковых не найдёшь. День спокойный выдался. Одна плановая операция – грыжесечение, несколько перевязок. Уже уходить собрался, как медсестра вошла.

      – Дедушка из двенадцатой палаты умер.

      – Это кто? Митрейкин?

      – Он.

      Старику семьдесят два, хроник, болезней куча.

      – Знаешь, что делать?

      – Знаю.

      Порядок определённый. Все, кто в стационаре умер, – на вскрытие.

      – Я родственникам сообщу.

      Обязанность неприятная. В истории болезни на такой случай телефоны и адрес ближайших родственников есть. Дозвонился, сообщил. На другом конце провода печальную новость приняли спокойно, так редко бывает. Медсестру спросил.

      – Вещи у деда остались?

      – Только тетрадка, его родственники не посещали.

      Плохо. Родителей дети обихаживать должны, досматривать, святая обязанность. Но часто приходилось сталкиваться с тем, что родня, определив престарелых отца или мать в больницу, забывали о них.

      – Неси. Вдруг там документы или важное что.

      Медсестричка принесла. Тетрадь общая, замусолена. Никита тетрадь на край стола отодвинул, надо документацию заполнять. Вспомнил о ней перед уходом. Поколебавшись, в портфель опустил. Дома, в спокойной обстановке посмотрит. Пообедал, разогрев в СВЧ печи пиццу, некрепкий кофе. Новости посмотрел за обедом. О тетради вспомнил. Начал листать. На каждой странице стихи. Провинциальных рифмоплётов на дух не переносил. Кого из поэтов любил, так это Лермонтова и Есенина. Начал на одной, случайно открытой странице, читать и оторваться не мог.

      Входя будить меня с утра,

      Кого ты видишь, медсестра?

      Старик капризный, по привычке

      Ещё живущий кое-как.

      Полуслепой, полудурак,

      «Живущий» в пору взять в кавычки.

      Не слышит – надрываться надо.

      Изводит попусту харчи.

      Бубнит всё время, нет с ним сладу,

      Ну, сколько можно? Замолчи!

      Тарелку на пол опрокинул,

      Где тапки, где носок второй?

      Последний, мать твою, герой.

      Слезай с кровати, чтоб ты сгинул!

      Сестра, взгляни в мои глаза!

      Сумей увидеть то, что за…

      За этой немощью и болью,

      За жизнью прожитой, большой,

      За пиджаком, побитым молью,

      За кожей дряблой, за душой,

      За гранью нынешнего дня

      Попробуй разглядеть меня…

      …Я мальчик, непоседа милый,

      Весёлый, озорной слегка.

      Мне страшно, мне пять лет от силы,

      А карусель так высока!

      Но вот отец и мама рядом,

      Я в них впиваюсь цепким взглядом,

      Хоть страх мой и неистребим,

      Я точно знаю, что любим!

      Вот