Богатство идей. История экономической мысли. Алессандро Ронкалья

с его основной деятельностью. Франсуа Кенэ, медик при дворе короля Людовика XV, не преследовал профессиональных или частных интересов, а просто присоединился к интеллектуальной дискуссии своего времени в надежде, что его идеи могут помочь решить социальные проблемы. В интеллектуальных кружках того времени как основные действующие лица, так и простые наблюдатели имели самый широкий круг интересов, следуя афоризму Теренция из «Самоистязателя»: «Homo sum: humani nil a me alienum puto» («Я человек: ничто человеческое мне не чуждо»)[140]. Здесь мы будем выделять экономический вклад в узком смысле из его контекста, но нельзя забывать, что подобное исключение показалось бы произвольным авторам того времени.

      Одним из научных течений, которые мы только кратко упомянем здесь, является статистически-демографическая школа «политической арифметики» последователей Уильяма Петти, включая таких влиятельных лиц того времени, как Грегори Кинг (1648–1712) и Чарлз Давенант (1656–1714). Хотя часто неточные и неопределенные (Адам Смит заявлял: «Я не придаю особенно большой веры политической арифметике») [Smith, 1776, p. 534; Смит, 1962, с. 389][141], их работы предоставили не только важный исходный материал для понимания экономики и общества того времени: они могли также служить основой для политического выбора правителей в вопросе о налогах и сборах или измерения относительной экономической силы различных стран, что могло оказать важную помощь при выборе в области внешней политики[142].

      С нашей точки зрения, которая отличается от точки зрения экономических историков, работы политических арифметиков могут послужить полезным указанием в отношении системы понятий, лежавших в основе дебатов того времени. Примером этого (к чему мы вернемся ниже) является тот факт, что Кинг и Давенант предпочитали территориальную классификацию информации (географическое сегментирование экономической системы) классификации по секторам, в то время как любым отсылкам на экономические сектора было еще далеко от трехчастного деления на сельское хозяйство – промышленность – услуги, которое стало правилом после Смита.

      Другая линия экономической мысли заняла заметно отличную от Петти позицию, настаивая на смешении анализа и этики. Здесь мы находим представителей доктрины «естественного права», значимых тем, что они пустили в обращение идеи естественных прав и естественных законов, но в терминах сугубо экономических исследований остававшихся вовлеченными в дискуссию о «справедливой цене». Среди них выделяется немецкий юрист Самуэль Пуфендорф (1632–1694), автор широко известного труда «De jure naturae et gentium» («О праве по природе и рождению», 1672), который представляет важный вклад в формирование основ международного права[143]. В области теории цены Пуфендорф делает различие между ценами, определенными законами, и нормативными требованиями («легальные цены»), ценами, определенными воспроизводящейся общей оценкой («естественные цены»), и ценами, определяемыми

140

Публий Теренций Афр (195/185–159 до н. э.) – древнеримский комедиограф, автор пьесы «Heautontimorumenos» («Самоистязатель»). – Примеч. пер.

141

В сущности, линия, ведущая от Петти к Смиту, ведет через Кантильона и Кенэ, а не через политических арифметиков, хотя в то время они считались прямыми наследниками Петти. В некоторой степени и в отдельных случаях (особенно это относится к Давенанту) в способе обработки количественных данных политическими арифметиками можно, при наличии доброй воли, обнаружить некоторые зачатки, предвосхищающие современные национальные счета. Трудно, однако, говорить о том, что эти работы давали адекватную характеристику отношений между запасами и потоками как для экономической системы в целом, так и для ее основных составляющих.

142

Кинг был известен в то время в основном благодаря тому, что Давенант цитировал его в своих работах; позднее он был заново открыт Маршаллом, который вывел кривую спроса из соотношения между процентным снижением урожая зерна и процентным ростом его цены [Маршалл, 2007, c. 167]. Впоследствии – но не Маршаллом – это соотношение было несколько напыщенно окрещено «законом Кинга», что (несомненно) является проявлением чрезмерного энтузиазма. Об истории английского эмпиризма в социальных науках начиная с политической арифметики см.: [Stone, 1997], в частности о Давенанте и Кинге: p. 49–115.

143

Гуго Гроций (Huigh de Groot или Hugo Grotius, 1583–1645) был предшественником Пуфендорфа на этом пути. Пешьярелли [Pesciarelli, 1989, p. xviii – xix] отмечает влияние Пуфендорфа на Хатчесона через учителя последнего, Джершома Кармайкла (1672–1729), профессора в Университете Глазго, пропагандировавшего в Шотландии работы и мысли Пуфендорфа; в свою очередь, Хатчесон, учитель Смита, передал последнему некоторые элементы образа мышления Пуфендорфа: в частности, согласно Пешьярелли, «представление об обществе как об огромной арене торговцев, продавцов и покупателей» [Ibid., p. xix]. Локк также – о его теории свободы и частной собственности см. ниже, подразд. 4.2 – был внимательным читателем работ Пуфендорфа, своего современника (они родились в одном и том же году); однако их представления об обществе решительно различались.