Богатство идей. История экономической мысли. Алессандро Ронкалья

Потому каждый должен, насколько это возможно, вести свои дела сам. Мы можем привести также пару высказываний, одно из них приписывается персу, <…который> в ответ на вопрос, что лучше всего для лошади, отвечал, что это присмотр ее хозяина»[40] [(Pseudo) Aristotle, 1935, p. 341: Oeconomica, I, 6.3].

      Такое указание на фигуру «хозяина» приводит нас к понятию собственности или, лучше, «распоряжения» или «владения» – последние термины позволяют избежать полного отождествления этого понятия с представлением о частной собственности в современном обществе. Само это понятие не составляло тогда проблемы, положение изменится лишь несколько веков спустя, во времена патристики (как мы увидим далее). Оно обозначало лишь аспект более общего обсуждения политической и социальной организации. В этом отношении мы обнаруживаем значительные расхождения между разными авторами, и в частности между Платоном, который выступал за коллективное владение средствами производства и коллективистские начала в организации потребления, и Аристотелем, придерживающимся реалистического понимания человеческой природы: «К тому, что составляет предмет владения очень большого числа людей, прилагается наименьшая забота. Люди заботятся всего более о том, что принадлежит лично им; менее заботятся они о том, что является общим, или заботятся в той мере, в какой это касается каждого» [Аристотель, 1983, с. 406].

      В то же время существовало повсеместное сходство в идеях о происхождении социальной стратификации, связываемом с врожденными различиями между людьми и вытекающим отсюда разделением решаемых ими задач. Именно на этом, в частности, основывалось разделение между земледельцами, воинами и философами в «Государстве» Платона. Он выводил возникновение государства из разделения труда между отдельными функциями, такими как земледельцы, строители, ткачи. В свою очередь, разделение труда вытекало из того, что «люди рождаются не слишком похожими друг на друга, их природа бывает различна, да и способности к тому или иному делу также»[41] [Платон, 1971, 370б].

      Аристотель следовал Платону в отнесении начал социальной стратификации к самой природе человека. Это в первую очередь относилось к базовому для него разделению обязанностей между мужчинами, женщинами и рабами. Аристотель безапелляционно заявлял в «Политике»: «Но женщина и раб по природе своей два различных существа: ведь …в природе каждый предмет имеет свое назначение» [Аристотель, 1983, с. 377][42]. Здесь, таким образом, рассматривается разделение ролей в обществе, а не разделение рабочих задач. С точки зрения Аристотеля, этот последний момент касался рабов, но никак не господ: «Господином называют не за знания, а за природные свойства; точно так же обстоит дело с рабом и свободным. Правда, можно вообразить и науку о власти господина, как и науку о рабстве, последнюю – вроде той, какая существовала в Сиракузах, где некто обучал людей рабству: за известное вознаграждение он преподавал молодым рабам знания, относящиеся к области обычного рода домашних услуг. …Все

40

Этот отрывок будет переиначен Адамом Смитом в «Теории нравственных чувств» (см. разд. 5.8 наст. изд.), но в этом случае он приобретет другое значение: не совета хорошему отцу семейства блюсти свое имущество самому, но четкого обоснования выбора в пользу принципов либерализма.

41

Относительно разделения труда было что сказать и Ксенофонту, который, как и Платон, был учеником Сократа – его образ он запечатлел в своих «Воспоминаниях о Сократе» – и, таким образом, принадлежал к поколению, предшествовавшему Аристотелю, который являлся учеником Платона. Помимо прочего, Ксенофонт связывал разделение труда с размером рынка в следующем часто цитируемом отрывке: «Ведь в небольших городах один и тот же мастер делает ложе, дверь, плуг, стол, а нередко тот же человек сооружает и дом, причем он рад, если хоть так найдет достаточно заказчиков, чтобы прокормиться. Конечно, такому человеку, занимающемуся многими ремеслами, невозможно изготовлять все одинаково хорошо. Напротив, в крупных городах благодаря тому, что в каждом предмете нужду испытывают многие, каждому мастеру довольно для своего пропитания и одного ремесла. А нередко довольно даже части этого ремесла; так, один мастер шьет мужскую обувь, а другой – женскую. А иногда даже человек зарабатывает себе на жизнь единственно тем, что шьет заготовки для башмаков, другой – тем, что вырезает подошвы, третий – только тем, что выкраивает передки, а четвертый – не делая ничего из этого, а только сшивая все вместе. Разумеется, кто проводит время за столь ограниченной работой, тот и в состоянии выполнять ее наилучшим образом» [Ксенофонт, 1976, VIII, II:5, с. 187–188].

42

Непосредственно перед этим Аристотель указывает: «[Точно так же в целях взаимного самосохранения необходимо объединяться попарно существу], в силу своей природы властвующему, и существу, в силу своей природы подвластному. Первое благодаря своим умственным свойствам способно к предвидению, и потому оно уже по природе своей существо властвующее и господствующее; второе, так как оно способно лишь своими физическими силами исполнять полученные указания, является существом подвластным и рабствующим» [Там же].