Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона. Александр Рудазов

согласился Рабан. – Его нужно как следует побрить… До самых костей! Так что, отправлять?

      – Погоди секундочку. Ваше высочество… мистер Магнус… пан воевода… весьма сожалею, но мне придется отлучиться на день-другой. Навестить одного старого знакомого… Мистер Магнус, готовьте пока свой эликсир – когда я вернусь, мое имя будет при мне. Надеюсь…

      – Удачи тебе, демон Яцхен! – практически в один голос пожелали мне Лорена и Магнус.

      – А насчет войска все-таки подумай! – строго нахмурился Влад.

      – Хорошо, пан воевода, подумаю. Давай, личная шизофрения, стартуй.

      – Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

      Комната Магнуса Рыжебородого стремительно растворилась в совершенно иной местности – выжженной равнине с землей ядовито-черного цвета. Кое-где торчали… думаю, все-таки деревья, хотя таких деревьев я еще не видел.

      Глава 16

      – Это не Земля, – авторитетно заявил я. – И на Миргород тоже не похоже.

      – Конечно, не похоже. Из Дотембрии в твой мир одним шагом не шагнешь. Если идти через Миргород, пришлось бы сделать четыре шага, а если вот так, как сейчас – только три. Сейчас, отдохну немного, и прыгнем дальше.

      Я слегка прошелся взад-вперед. Почва под ногами крошилась и проваливалась, как если бы я шагал по прогоревшей насквозь доске. Вдали я увидел что-то, напоминающее автомобиль. Мне стало интересно.

      Это и правда оказался автомобиль, только без колес. Похоже, таким он и должен быть – днище было гладкое, покрытое странным синеватым металлом.

      Во всем же остальном – самый обычный фольксваген-«жук». Конечно, очень и очень старый – эта штука ржавеет здесь уже лет десять, не меньше.

      – Это тоже в какой-то степени Земля, только другая, – сообщил Рабан. – Здесь уже двадцать четвертый век.

      – Это – наше будущее? – недоверчиво переспросил я, оглядываясь по сторонам. На горизонте струился дым, над головой ползли тяжелые тучи, почему-то зеленого цвета. Кроме странных деревьев, больше похожих на корявые арматурины, не было никаких признаков жизни.

      Такое будущее мне не понравилось.

      – Альтернативное, – пояснил Рабан. – После ядерной катастрофы.

      – Здесь была война?

      – Точно. Да не одна, а шесть войн – с Первой по Шестую мировые. Самая первая началась еще в девятнадцатом веке.

      Мне снова стало интересно. Рабан это мгновенно уловил и принялся рассказывать:

      – Первую мировую в этом мире начала, как ни удивительно, Швейцария. Но корни всех бед кроются гораздо глубже. Началось все в 1843 году – когда в бедной швейцарской семье родился некий Генрих Пфаальтен, человек, полностью отсутствующий в истории, которую знаешь ты. С юных лет Пфаальтен проявлял необычайные способности. Он был гением – однозначно, гением, да таким, что Эйнштейн рядом с ним показался бы жалким дилетантом. Пфаальтен всегда стремился к самому истоку – к ядру атома. Он хотел расщепить его, и посмотреть,