Наполеон и Мария-Луиза. Ги Бретон

до опочивальни, но там проявил себе пылким собеседником…

      Однако королева Неаполитанская вскоре стала вести себя еще более дурно…

      За несколько дней до начала боевых действий против Пруссии императорское семейство заканчивало обед в Сен-Клу, когда появился секретарь, вручивший Наполеону рапорт, в котором указывалось, что Австрия была готова примкнуть к коалиции. Император повернулся к императрице и сказал ей:

      – Ваш папаша – ganache³³!

      Мария-Луиза не знала этого слова по-французски. И на всякий случай улыбнулась. Но после обеда она обратилась к первому же попавшемуся ей придворному:

      – Император сказал мне, что мой отец – ganache. Не могли бы вы объяснить мне, что это слово означает?

      Придворный был в крайнем затруднении. Но в конце концов пробормотал:

      – Ваше Величество этим словом называет людей мудрых, имеющих вес и дающих разумные советы…

      А на другой день Мария-Луиза председательствовала на Государственном совете.

      Когда дискуссия приняла, по ее мнению, слишком оживленный характер, она обратилась к зевавшему по сторонам Камбасересу:

      – Господин главный канцлер, решение по этому важному вопросу мы предоставляем принять вам. Вы будете нашим оракулом, поскольку я считаю вас первым ganache империи.

      Оживление в зале было столь большим, что императрица, заподозрив что-то нехорошее, взглянула в словарь. И узнала, что император думал о ее дорогом папочке. Это ей не очень понравилось…

      15 апреля 1813 года Наполеон покинул Сен-Клу и отправился в войска в Майнц. Для того чтобы противостоять этой шестой коалиции, образованной против него Англией, Россией, Пруссией, Швецией и Испанией, он заставил императрицу поставить под ружье двести тысячи подростков, которых звали «сынками Марии-Луизы». С этими юными солдатами, большинство из которых и ружья-то держать не умело, он смог разбить противника 2 мая при Лютцене и 20 мая при Баутцене, где был убит его лучший друг Дюрок.

      Меттерних, считавший, что после отступления из России у Наполеона уже не было больше сил, совсем пал духом. И выступил посредником в заключении перемирия. Император под влиянием своего окружения, деморализованного на протяжении шести месяцев, сделал ошибку и согласился его подписать.

      Эта передышка дала Австрии возможность закончить мобилизацию и приготовиться к вступлению в войну против Франции.

      В июне позиция австрийцев начала серьезно беспокоить Наполеона. Однако же он не подавал виду и ничего не говорил об этом в письмах, которые почти ежедневно присылал Марии-Луизе. 25 июня он написал ей (орфография сохранена):

      «Друг мой, сегодня я совершил прогулку в двадцать лье по лесам в окрестностях Дрездена. Вернулся в 10 ч. вечера. Здоровье мое в отличном состоянии. Сегодня вечером в Дрезден прибыл Меттерних; посмотрим, что он скажет и чего хочет папаша Франц. Он продолжает увеличивать состав своей армии в Богемии; я укрепляю мою армию в Италии. Поцелуй