Тарантино. От криминального до омерзительного: все грани режиссера. Том Шон

общий план.

      Скотт (за кадром):

      Ага, ты знаешь, что он сказал? Что «Индиана Джонс и храм судьбы» – лучший фильм Спилберга.

      Уэйн начинает смеяться. Мы слышим, что Скотт тоже смеется.

      Уэйн:

      (Роджеру)

      Ты че, серьезно?

      Роджер:

      (задумавшись)

      Я так же серьезен насчет этого, как насчет того, чтобы пойти обратно в пончиковый магазин и засунуть голову этого тупого мексикашки в тесто за то, что он забыл положить мой пончик с шоколадной начинкой. Дай-ка мне другую коробку.

      Трудно поверить, что такая сцена с блистательным, но расслабленным юмором пережила полномасштабную, двоякую критику фильма Оливера Стоуна, снятого на 12 видов разной пленки. Тем не менее, насыщенный, многоуровневый коллаж операторского мастерства Роберта Ричардсона предвосхитил похожий витиеватый стиль съемок, который он привнес в свои последние работы с Тарантино – «Убить Билла», «Бесславные ублюдки», «Джанго освобожденный», – но, «как сатирик, Стоун больше похож на слона в посудной лавке», – написала Джанет Маслин в New York Times. «Снимите остервенелый, гиперактивный поверхностный слой с «Прирожденных убийц», и вы найдете невероятно банальные представления о Микки, Мэллори и демонизированных медиа», говорили другие. «Сатира предполагает определенный уровень холодной беспристрастности, а чувствительность Стоуна раскалена добела и донельзя субъективна», – написала Хал Хинсон для Washington Post. «Возможно, наша культура потихоньку двигается в сторону той катастрофы, которую описал Стоун в «Прирожденных убийцах», но истерия, которую он запечатлел, кажется, исходит только от него самого».

      «Если вам нравятся мои фильмы, этот вам, вероятно, не понравится. Но, если вам нравятся фильмы Оливера, то, скорее всего, вы полюбите это кино».

      Безусловно, лучший комментарий оставил сам Тарантино: «Было бы лучше, если бы Стоун просто это украл», – сказал Тарантино, когда его спросили, каково это, что его как автора сценария понизили до «автора сюжета». «Самая большая его проблема заключается в том, что очевидность его фильма сводит на нет его усилия, а его усилия повышают очевидность его работ. Он Стэнли Крамер со стилем» – анализ, достойный самой Полин Кейл.

      Все это, включая вишневый Малибу, который Тарантино купил, и на котором Джон Траволта будет разъезжать в «Криминальном чтиве», должно было когда-нибудь случиться. В свои двадцать с хвостиком Тарантино не был счастливым человеком. Он жил в однокомнатной квартире, над которой летали самолеты из аэропорта Лос-Анджелеса, он водил раздолбанную Хонду Цивик, ходил на курсы актерского мастерства и коллекционировал отказы кинокомпаний. Когда 80-е подходили к концу, он был еще одним 25-летним несозревшим гением на задворках киноиндустрии. Среди его друзей ходила шутка, что если вы хотите отправить письмо Квентину, просто адресуйте его «Квентину Тарантино на окраину киноиндустрии». Оно до него дойдет. «Большую часть периода моей жизни от 20 до 30 лет я был озлобленным молодым человеком, потому что хотел, чтобы люди принимали всерьез меня и мою работу, и я был полон энергии для этого, – сказал он. – Из-за