Падение в высоту. Людмила Геннадьевна Иванова

ассмотреть интересные и яркие вывески, которые манили своей загадочностью и тайной, приковывая к себе непроизвольное внимание. А еще красивые и нарядные платья, туфельки, словно магниты, приковывали к себе взгляд, смотря и увлекая со сверкающих стеклянных витрин, то вкусный, будоражащий аппетит, запах булочек, ласково и по-домашнему, смотрящих со стеклянных полочек, они так и ждали, когда же Марина вонзит в них свои зубки. Но мама спешила, смотря только целенаправленно вперед, ни шагу в сторону, и Марина спешила вместе с ней, и бежала, как могла, и все же отвлекаясь на запахи и красоту, царящую кругом, а мама от этого раздражалась еще больше, поторапливая Марину и сердясь, что та, не может бежать еще быстрее. В тайне Марине хотелось оказаться рядом с отцом, чтобы он ее как всегда подбросил почти до неба, как ей всегда казалось, когда он это делал, а потом закинул ее к себе на шею и они бы помчались со скоростью света…, но этого уже давно не было. Внезапно Марина услышала красивую, переливающуюся мелодию и резко обернулась на эти непривычные и незнакомые слуху звуки, но мамина рука требовательно и настойчиво потащила ее к выходу. По этим движениям она поняла, что еще немного и мама очень-очень рассердится, но то, что она увидела, ее так поразило, что она встала как вкопанная и ее глаза широко раскрылись от огромного удивления. Ведь прямо в стене она увидела красивую белоснежную дверь, с золотыми тиснениями по контуру и причудливо изогнутой ручкой. Она светилась, как показалось Марине, среди темных стен и мрачных спешащих лиц, которые сновали туда-сюда и совсем не замечали того, что видела Марина. Но она стояла и смотрела во все глаза, чувствуя, как что-то радостное и чудесное поднимается в ее душе, совсем как тогда, когда папа был рядом, когда он должен был вот-вот вернуться с репетиций, приехать с гастролей или когда у него получался шедевр. Марина всегда его чувствовала, этому удивлялась даже мама.

      И вдруг эта дверь отворилась, а за ней стоял Отец и, улыбнувшись, он подмигнул ей.

      – Мама! Мамочка! – закричала счастливая Марина, стремительно кинувшись к винтовой лестнице, – я поняла! Я все поняла, откуда ты знаешь, что папа рядом! Я услышала ее! Я слышу папину музыку! – бежала она за мамой, не помня себя от счастья, не замечая, как слезу бегут по материнским щекам, оставляя мокрые дорожки и капельки на ресницах. Она не знала, что ее мама уже год как вдова. А ее отец не вернулся с гастролей, насмерть разбившись, возвращаясь домой.

      ХХХХ

      Взрослела Марина тяжело и как многие одинокие подростки была со всеми и ни с кем. Она знала, чем живет коллектив, его главные члены, имеющие материальных благ несколько больше, чем другие, соответственно, считавшие, что их положение должно быть повыше. А также и тех, кого считали тихонями или серыми мышками. Но Марина никуда не входила, сама по себе, у нее на все было свое мнение, свои ценности и понятия, о которых она не говорила, ей было скучно со сверстниками. Она много читала и думала, и немного сочиняла. Странные стихи, странные взгляды на жизнь, на сверстников, на науку. Странный и не земной. Мальчишки ее боялись, а девчонки пожимали плечами и мирились с ее компанией, не отягчающей, но и не облегчающей их существование. Молчание и нежелание участвовать во многих сомнительных мероприятиях, настораживали категоричных подростков и, мало кто знал, что она была далеко-далеко от всех, думая о звездах, законах Вселенной, мира, зарождения жизни, которые манили ее тайной и загадкой.

      «Она всегда была не такая как мы», – заключила одна из девчонок, глядя на молчаливую Марину, которая не поддерживала разговор, а просто всех слушала, сказать ей было нечего, сплетничать она не любила, осуждать и обсуждать тоже. Так и присутствовала, мирясь со своим окружением.

      Вместе с тем, со временем взросления, появилась и поселилась в ее душе тоска, которая иногда давала о себе знать внутренней пустотой и усталостью существования и только вера в чудеса помогала и спасала от мирского и бренного существования. Она их видела. Иногда. Редко. Видимо, в моменты поворота Судьбы.

      Но вместо радости открытий в ее душу закрался страх, страх не соответствовать ожиданиям, страх, что с ней что-то не в порядке, а вместе с этим неуверенность и замкнутость в своем внутреннем мире, особенно после того, как она увидела их в первый раз.

      Тогда мама ее отправила до ближайшего магазина. Возвращаясь, внимание Марины привлекли молодая мама, идущая с маленькой дочкой. В материнских руках были маленькие необычные ботиночки небесно-голубого цвета. Она в одной руке держала ботинки, а другой тащила за руку свою дочку, то и дело, поторапливая ее.

      «Совсем как мы с мамой в детстве», – почему-то Марине с грустью вспомнилось. – «Видимо тоже без отца растет, трудно девочке, наверное…, вот бы ее отец на руки поднял, на шею посадил», – начала мечтать она, вспоминая давно забытые ощущения.

      И вдруг ей послышалась знакомая мелодия и, в этот момент, прямо из вороха листьев появился человек в черном костюме, он подбежал к женщине и выхватил у нее ботиночки, а потом как размахнулся и бросил их к соседнему зданию, из-за угла которого выходил мужчина в черных очках. Ботинки оказались прямо у него под ногами. Но самое поразительное оказалось то, что этого никто не увидел кроме самой Марины, а человек в черном