Непростые истории 3. В стране чудес. Наталья Николаевна Ильина

слёзы, но он не был человеком, а песок – настоящими живыми слезами.

      – Вернись, Денг, я же хотел как лучше. Только для тебя! Я всё сделаю, что ты скажешь! Я весь мир подарю тебе, – голос Мэя звенел и таял, догонял меня, как когда-то вражеская стрела.

      – Ты обманул меня! Ты лжец! – я побежал по твёрдому песку что есть мочи.

      Наверное, можно было вернуться и выяснить всё до конца. Но тогда в моём сердце ожили другие картины: разрушенного родного города, мёртвых и умирающих любимых людей. И на то, как Живой Город теперь убивал снова все, что стало по-настоящему дорогим – на это я смотреть не мог.

      Издалека уже я обернулся ещё раз – последний.

      Ничего не было, только барханы… и Мэй. Занесенный до пояса песком, он кричал, но слов я не слышал, увидел лишь, как поднялась его рука и словно сломалась, осыпалась.

      ***

      Я не знаю, как выжил, ма'эр, наверное, вечерняя звезда моего рода осветила дорогу судьбы. И не помню, как выбрался, как оказался в незнакомых краях за Великой Пустошью. Там не было конца мира – там начинался новый мир.

      Позже мне удалось побывать на родине. Обогнув Пустошь с наёмным караваном, я увидел пустую выгоревшую растрескавшуюся землю, поглощаемую песками, на которой не было ни росточка. В Среднелесье тоже. По непонятной причине исчезли и враги.

      Я вернулся, но именно здесь был теперь край мира…

      Мы надолго замолчали. Уютно потрескивали поленья в очаге, вино по-прежнему оставалось тёплым, но в сердце уже впилась ледяная игла отчаяния. Наконец я вымолвил:

      – Денг, вы сказали, что у вас есть доказательства?

      – Я преувеличил немного, но рассказал правду. Вы, ма'эр, тотчас поймёте, что такие вещицы наши мастера не делают, – он протянул маленький гребень, сияющий всеми оттенками спрессованного кварца.

      Я не взял, только кивнул согласно.

      – Вы любили Мэя?

      – Любил, – не задумываясь, ответил Денг. – Но я был молод и не понимал тогда, что его дружба спасла меня. Мы ведь стали родными. Братьями не по крови, а по судьбе.

      – Но вы не искали его. Почему?

      Вот тут человек по имени Денг замешкался, помолчал немного, упёршись локтем в столешницу, положил ладонь на лоб.

      – Зачем, ма'эр? – глухо сказал он. – Я до сих пор не знаю – что он такое. Мужчина или женщина, мираж моего рассудка или слепок моей души, жизнь или небытие, фантазия или реальность. Живой город, созданный для меня и разрушенный моей глупой волей.

      – Но…

      – Даже если бы я не видел, как Мэй исчез в песке, – перебил он, – всё равно бы не искал его.

      – Почему же? – повторил я.

      – Потому что однажды я уже возвращался домой и смог лишь поцеловать выгоревшую землю, наполненную пеплом родных людей. Пусть уж второй дом останется хотя бы в воспоминаниях.

      Я встал, зашел ему за спину, положил руку на плечо.

      Денг обернулся, и при свете очага я увидел синие глаза.

      Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга: я – понимающе, он же – приняв это понимание за сочувствие постороннего человека.

      Отодвинув