Заставь меня влюбиться. Лена Сокол

шее, и подмигнул мне.

      Вот блин! Надо же было так опростоволоситься! Кто ж знал, что он придет и увидит. Я вырвала свою тетрадь из его рук и резко захлопнула. Будто таким способом можно было заставить забыть о том, что он только что видел.

      – Вот видишь, – наваливаясь спиной на спинку стула, прошептал он, – скучала. И еще как!

      – Вот еще. – Отвернулась, делая вид, что слушаю преподавателя. На самом деле просто вспоминала, как нужно дышать. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Только бы не лопнули мозги от усердия.

      – Скуча-алаа, – напевая шепотом себе под нос, продолжил новенький-татуировенький.

      Достал какой-то огрызок, когда-то бывший карандашом, тонкую ручку в металлическом корпусе и новенькую тетрадку. Нарядную, едва ли не в золотой обложке. Наверняка стащил у папашки-олигарха. Очередной мажорище на мою голову!

      – Ты что заладил? Так и будешь, как попугай, мне это весь день повторять? – прорычала я сквозь зубы, даже не глядя в его сторону.

      – Мне нравится, как ты бесишься, – делая вид, что внимательно слушает Серафиму, усмехнулся он. – Это я еще в автобусе заметил. Твои глаза. Безумные огоньки в них, которые появляются, когда ты на меня смотришь…

      – Слушай, – обернулась я, – а у тебя щека не болит?

      – Нет. – Он растерянно пожал плечами. – А должна?

      – Будешь много говорить, – прошептала, отворачиваясь, – получишь еще одну затрещину.

      – Ааа. – Потер скулу с левой стороны. – Вот ты о чем…

      – Именно.

      – Ну, – парень мечтательно задумался, – мне понравилось, какой ты можешь быть… резкой и грубой. Столько экспрессии в такой маленькой девчушке.

      – Сам ты маленький.

      – Я большой. – Немного подумал и добавил: – Везде вообще-то.

      – Прекрати. – Давно мне не было так неловко. Хоть бы форточку кто открыл. Духота же невыносимая. – Давай без подробностей, хорошо? Они мне не интересны. А еще лучше иди и вымой рот с мылом. И не пори всякую чушь!

      – Кнопка мелкая, а бурчишь, как чайник с кипятком.

      – Иди ты к черту, д…

      – Сурикова, вы хотите высказаться?! – недовольным тоном спросила Серафима.

      И черт меня подери на этом самом месте, если десятки пар любопытных глаз вновь не уставились на нас.

      У меня что, рога растут? Чего вылупились? Отвернулись бы. Я воинственно нахмурила брови.

      – Н-нет, – закрутила головой и покосилась на расписного. Он сидел как ни в чем не бывало с невероятно умным лицом. Лицом человека, которого ничто не было способно отвлечь от важной лекции по практике перевода. Смотрел преподавателю прямо в глаза, закусив карандаш. Внимал, так сказать.

      Вот так, значит, да? Мне даже показалось, что кожа пошла пятнами от такого пристального внимания.

      – Может, вам есть что сказать о проблемах стилистики перевода?

      – Я… я…

      – Рот закрой, а то муха залетит, – усмехнулся новенький, прикрыв рот кулаком так, чтобы его губ не видела Серафима.

      Выписала глазами круги на парте, подбирая