Как поймать девочку. Марта Кетро

женщиной, наоборот, притягивает.

      Когда сходятся интеллект и страсть, глубина и сила, устоять невозможно. Но это, чаще всего, очень быстрый пожар, потому что тревога не даёт женщине задержаться в нём подольше. Её гонят страхи.

      Страх быть брошенной. Когда оставляет молодой любовник, это настолько смешно и стыдно (см. «мадам Грицацуева»), что лучше сбежать заранее. Поэтому женщина исчезает при первом же намёке на охлаждение, иногда разрывая вполне живые отношения. Даже необоснованную ревность трудно переживать, а уж если вокруг него столько девочек моложе, не кипеть в этом адском котле не получается. «I’m too old for this shit», констатирует она и уходит.

      Страх сожрать чужую жизнь. Юноше нужно влюбляться в девушек, жениться, делать детей, а не сидеть с вами у камелька на положении домашнего котика, пусть даже и некастрированного.

      Страх старения. Юные любовники поднимают самооценку только поначалу, а потом становятся мучительным фоном – для вашей вялой кожи, быстрой утомляемости, тяжелого характера. Мы привыкаем к своему отражению в зеркале и не замечаем перемен, но рядом с молодым существом всегда горит яркий безжалостный свет. В нём бы купаться, а мы удираем.

      Страх привязанности. На самом деле взрослая психика эластична, для оплакивания любовной истории нужна неделя, пять коктейлей, три куска торта и новый мужчина. Но влипнуть так страшно, разбиться о мальчишку нелепо, страдать – уродливо, поэтому женщина не даёт любви прорасти, обесценивая её и выдирая с корнем при первой возможности.

      В конце концов, она бормочет что-то вроде сагановского «юнцы, у которых молоко на губах не обсохло, не должны попадать в руки дам, попахивающих виски», пишет ему красивое письмо, блокирует в соцсетях, совершает дюжину жизнеутверждающих глупостей и забывает. Всегда найдётся кто-то достаточно взрослый, кто развлечёт её сообразно возрасту – медленно и достойно.

      Но есть в этих граблях что-то невыразимо привлекательное. Соблазняя ровесника, прекрасного и в отличной форме, мы чувствуем себя молодыми. Но соблазняя юношу, чувствуешь себя бессмертной. Это подлое сияние, которое позже предаст, притягивает – не как глупую бабочку, но как древнюю реликтовую тварь из-под толщи вод. Высовываешь изящную голову на тонкой шее (даром что под водой огромное тело), щуришься подслеповато и начинаешь выползать – медленно, тяжело, с опаской. Потом опомнишься – куда ты, господи! и обратно. Но ненадолго у тебя будет всё – и свет, и глоток воздуха, и вечность.

      И горечь ситуации даже не в этом. А в том, что от страха забываешь главное: у любви нет возраста (там и пола по большому счёту нет, одно сияние), а свет – явление безоценочное, и радость смывает и прошлое, и будущее, только позволь ей быть. Но кто же позволит, кто же разрешит – по крайней мере, надолго.

      Как с возрастом меняется любовь

      Любовь, которая приходит в тридцать или сорок лет, отличается от той, что была в двадцать так сильно, что немудрено её не узнать.

      В