Рубежи свободы. Влад Савин

замерз, тут такое и в начале мая бывает. Но были при нем пистолет, комплекты документов на разные имена и крупная сумма денег – так что без сомнения не наш! Тем более что о пропаже наших в то время и в том месте информации не было. Дело ушло в архив, и тем бы все кончилось, если бы не Валька!

      Он был на Севмаше в сорок восьмом, по своему делу. И попутно поинтересовался у местных товарищей оперативной обстановкой. В том числе и той, которую освещали «добровольные помощники» в городе и на заводе. Тут обнаружилось, что один, некто Федор Скамейкин, по числу сигналов намного опережал прочих – причем сигнализировал не только на тех, с кем рядом работал или жил.

      – Я просто из любопытства решил на него вблизи посмотреть, – рассказывал мне после Валька, – а этот тип возьми и ляпни: «Для пользы дела же, даже по малости – ведь если кто-то в малом от генеральной линии партии отклонится и останется безнаказанным, то завтра он уже по-крупному совершит, вплоть до измены и диверсии». А у меня сразу, как у собаки, будто шерсть на загривке дыбом – поскольку логику эту я слышал в телеящике в веке двадцать первом, где какая-то не наша морда, говоря по-русски с акцентом, разъясняла, чем плох правовой нигилизм, и приводила в оправдание именно такие слова: «Если сегодня безнаказанно в малом, завтра будет убийца-маньяк или иная крайне опасная личность». И что именно потому у них норма, что приходит сосед к соседу в гости на уикэнд, а после стучит в налоговую: «Мне кажется, что такой-то живет не по средствам, проверьте, пожалуйста», – и после они продолжают оставаться друзьями: «Какие обиды, я ж тебе услугу оказал!» Это при том, что здесь, в сталинском СССР, где, по словам Новодворской, «все на всех стучали», я слышал «сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст» – в анекдоте, но вот ни разу от сотрудников кровавой сталинской гэбни! Все ж национальный менталитет роль играет – если во все времена по числу доносов куда надо на душу населения с большим отрывом лидировала Германия (что кайзеррайх, что рейх, что ГДР или ФРГ), за ней были Англия и США, а вот мы то ли на шестом, то ли на седьмом месте. И почуял нутром – что не наш человек!

      Анкета у этого Скамейкина была чистая. Не был, не участвовал, не привлекался, 1923 года рождения, беспартийный, из крестьян, с Вологодчины. Призывался в сорок первом, служил в 355-й стрелковой, Карельский фронт, это под Мурманском, в роте подвоза, при малогероичности занятия имел все ж медаль «За боевые заслуги» и ефрейторское звание, демобилизован в сорок четвертом. Круглый сирота – отец, Скамейкин Степан Алексеевич, 1898 года рождения, в РККА служил еще в Гражданскую, затем в колхозе работал, в сорок первом мобилизован и под Ленинградом без вести пропал. Мать, Акулина Ивановна, 1899 года рождения, умерла в сорок шестом. Брат младший, Трофим, умер еще перед войной, в 1939-м, от туберкулеза. Вроде нормально – но Валька сделал то, что до него отчего-то никто не додумался: не только послал в Вологду формальный запрос в местное ГБ, но и потребовал, чтобы кто-нибудь съездил в ту самую деревню, показал фото нашего Скамейкина и попытался разыскать там его фотографии.