Смелая. Роуз Макгоуэн

Я стала младшей мамой, когда мне было десять. Забота о банде диких детей непросто дается, когда ты ребенок. Я не хотела быть подменной мамой. Я не подходила для этого, потому что мне нравится слишком много думать, и начинаю волноваться, когда я не могу. Мне нужна тишина. Я не хотела быть блюстителем порядка, я хотела уйти и смотреть на облака. Мой стиль воспитания ребенка, мягко говоря, не отвечал правилам врачебного такта. Я все больше и больше злилась на жизненные обстоятельства. Мое бессилие. Я знала, что должна помочь маме, и помогала, но я была не в восторге от этого.

      В Орегоне я осознала истинную цену доллара. Я поняла, каково это – бороться и смущаться, когда ты уходишь, простояв очередь за бесплатным питанием в церкви, с твоим блоком ярко-оранжевого сыра. Садистский школьный администратор называет наши имена через громкоговоритель, так что все в школе смогут посмеяться над бедными детьми, которым приходится брать талоны на бесплатные обеды. Я никогда не забуду насмешку на вкрадчивом лице администратора, когда мне приходилось забирать талоны. Абсолютная классовость. Меня возмущали талоны на обед, не говоря уже об отвратительной еде. Я толкала талоны на сторону, чтобы получить небольшую прибыль. Я всегда была очень предприимчива.

      Дела в Орегоне шли довольно хорошо, что было, надо сказать, тяжело. Потом я встретила парня по имени Лоуренс. Он жил на соседней улице от нас. Он поймал меня, пробирающейся под его забором, чтобы накормить собаку хлебом и дать ей воды. Собака была прикована цепью к дереву. Ошейник так сильно врезался ей в шею, что по ней ползали опарыши. Животное сильно наказывали, что являлось показателем характера Лоуренса. Он поймал меня на кормежке его собаки и выбросил со своего двора за лямку комбинезона. Я приземлилась на задницу. Я сразу же возненавидела его. Две недели спустя я вернулась домой, и кто, ты думаешь, восседал в кресле в нашей гостиной – Лоуренс, с его толстым животом, заставляя всех прислуживать ему, как будто бы он был королем замка. Я вошла, и он посмотрел на меня с садистской улыбкой. Я замерла. Он сказал: «Привет, Роуз. Зови меня папой». Я помню, как просто закричала «нет!» и убежала в поле, которое было за нашим домом, прячась там. Скоро после этого он переехал со своими двумя дочерями, Отэм и Марией, и сыном, Ларри (младший). Сначала Лоуренс-старший был очарователен. Но я на это не купилась. Я знала, как выглядит его собака. Я знала, какой ад этот человек может принести. Он был истинным злом и захватил маму. Я отчаянно пыталась ей сказать, но она не хотела или не могла услышать меня. Несмотря на то что она сбежала от Детей Бога и их патриархальной структуры, поведенческая программа, что мужчина спасет ее, настолько глубоко укоренилась в ней, что она не видела истинной картины. Вероятно, она была ко всему прочему одинока. У моей мамы не было подруг, потому что она все время занималась таким количеством детей и работала полный рабочий день.

      Наверное, первый раз, когда я увидела что-то сексуальное, произошел в спальне моей мамы