Темнее ночь перед рассветом. Вячеслав Белоусов

бросил тот на стол несуразный треугольный пакетик и остался стоять.

      – Незаконных вложений не имеется?

      – Моя не понимат.

      – Деньги, наркотики?..

      Кореец молчал.

      – Отравы нет?

      – Разве можно…

      – Ирина! – позвал Данила секретаршу и, когда та вошла с чашкой чая, кивнул на пакет: – Просмотрите, зарегистрируйте. Он плохо говорит по-русски. Завтра дадите мне в почту. – И, глянув на посетителя, спросил для верности: – Может, на словах что-нибудь? Сможешь?

      – Долго говорить… Моя домой далеко ехать.

      – Откуда же вы?

      – Завтра читай.

      – А сам?

      – Найдёшь меня, нужен буду, – и развернулся к двери.

      – Адрес, адрес!.. – бросилась за странным посетителем Ирина.

      Но корейца и след простыл.

      Знал бы Ковшов, что жутким видением тот явится к нему ночью…

      Загадки порождают тайны

      В записке пять корявых слов: «Найди меня, хозяин. Много скажу». На конверте ребус: «КИМ».

      Проверили архивы за текущий и последние два года, всю переписку по жалобам и заявлениям, переворошили журналы входящей корреспонденции – талмуды, имевшие малейшее отношение к содержанию, смыслу, наконец, к почерку на клочке бумажки, таившейся в конверте корейца. Ничего близкого!

      Ирина металась, как тигр в клетке. Смотрительница за канцелярией напоминала укротителя, не хватало кнута. Не подходи!

      Подняли уголовные дела за последние несколько лет, материалы на без вести пропавших, нераскрытые убийства с корейскими фигурантами. Пусто!

      Ковшов мотал нервы – спешил в обком, а мороки не виделось конца, заведующий административным отделом обкома, в прошлом транспортный прокурор Шундучков, которому Данила позвонил и поинтересовался насчёт повестки заседания бюро, удивился, что тот ещё не в обкоме, и процитировал не без ехидства: «Прокурор без монокля, обязан знать и зрить всё и окля». И когда успел нахвататься наглости? Не так давно, ходя в прокурорах, шляпу за версту скидывал, а с необъяснимым попаданием в команду Дьякушева словно заново родился. «Испортила власть или притворялся?» – поморщился Данила, отложил трубку телефона и крикнул, раздосадованный безрезультатными поисками:

      – Ирина Алексеевна! Я уезжаю. Обязательно надо отыскать следы того корейца. Будет результат – звоните в приёмную обкома. Элеонора Емельяновна мне передаст в перерыве.

      – Что это вы, Данила Павлович, в розыски ударились? – Лилейный голосок Шундучкова запел в трубке, впопыхах забытой Ковшовым на столе. – Документики потеряли? Непростительно, непростительно первому заму…

      – А, чёрт! – не сдержался Данила. – Ты, Геннадий, оказывается, на прослушке у меня сидишь?

      – Невольно, невольно, дорогой. Да и не корысти ради, а токмо по вашей же оплошности. Потерял бдительность, зам.

      – Ты лучше ответь мне, что с повесткой заседания? Наших вопросов нет?

      – Не