Материя. Иэн Бэнкс

Хотя попытка встретиться с ним – как предлагал Холс – и была откровенной глупостью, но молитвы наверняка выслушивались. Говорили, что иногда МирБог вмешивается в людские дела, творя добро, утверждая справедливость и наказывая грешников. А потому если принц не обратится к божеству, то пренебрежет своим долгом. МирБог, возможно – да нет, точно! – знает об ужасных несчастьях, которые выпали на долю Фербина и могут выпасть на долю всех сарлов, когда ими будет править узурпатор. Но пожалуй, МирБог не станет действовать, пока не получит от него, законного короля, чего-то вроде формального запроса. Фербин не знал в точности, как действуют все эти штуки, – на занятиях по Закону Божьему он всегда слушал невнимательно, – но внутренний голос подсказывал, что они действуют именно так.

      «Господи милостивый, Господь Мира. Поддержи меня в моем деле, спаси от гонителей, если, гм, таковые существуют. Если же их нет, то пусть не будет и впредь. Помоги мне бежать с планеты, помоги найти Ксайда Хирлиса и мою дорогую сестру Джан, чтобы она пришла мне на выручку. Пусть богатство и роскошество народа Культуры не отвратят ее от брата. Боже, покарай этого грязного узурпатора тила Лоэспа, убившего моего отца, да подвергнется он самым страшным и гнусным наказаниям и унижениям. Это подлый изверг, воистину – чудовище в человеческом облике! Боже, ты наверняка видел, что случилось, а если нет – загляни в мою память, эти события запечатлены там, выжжены навсегда, как клеймом. Да знал ли свет более страшное преступление? Какой ужас, совершенный между твоими небесами, может превзойти это зверство?»

      Фербин обнаружил, что у него перехватывает дыхание. Пришлось остановиться, чтобы взять себя в руки.

      «Господи, если ты накажешь его самым жестоким образом, я возрадуюсь. Если же нет, я восприму это как ясный и очевидный знак того, что ты не только отказываешь ему в божественном воздаянии, но и отдаешь его судьбу в руки человеческие. Возможно, это будут не мои руки – как ты, верно, знаешь, я человек мирный, чуждый действия, – но двигаться они будут по моей воле, клянусь тебе, и мрачным уделом негодяя станут боль и отчаяние. И всех, кто помогал ему, – тоже. Клянусь поруганным телом моего возлюбленного отца! – Фербин проглотил слюну и откашлялся. – Боже, я прошу об этом не для себя, а для моего народа, ты знаешь. Я никогда не хотел быть королем, хотя и готов взять на себя это бремя. Элим – вот кто должен был наследовать отцу. Орамен в один прекрасный день может стать хорошим королем. А я… я не уверен, что у меня это получится. И никогда не был уверен. Но долг есть долг».

      Фербин смахнул слезу с зажмуренных век.

      «Боже, благодарю тебя за это. Да, и еще. Я прошу тебя, пусть мой идиот-слуга осознáет свой истинный долг, пусть он останется со мной. Я не имею опыта в низких мирских делах, а он знает в них толк. Конечно, он бессовестный зануда, но помогает мне двигаться к цели. Я почти не выпускаю его из виду, боясь, как бы он не сбежал от меня: без него мой путь станет неимоверно трудным. И прошу тебя, пусть здешний схоласт, некто Селтис, будет расположен