Культурология. Дайджест №1 / 2017. Ирина Галинская

противник шпенглеровской типологии замкнутых культур, подтверждает свою оппозицию тоже любовными переживаниями:

      «…Одна-единственная любовная песня – “Песнь о земле” Малера, где древнекитайская лирика слилась с изысканнейшим музыкальным искусством Запада, образовав органическое общечеловеческое единство, начисто опровергает всю эту теорию о полной отчужденности между культурами»112.

      Не только лирика противоречит определению Шпенглером сущности античного духа, но и драма. В «Эдипе» Софокла Креонт говорит Эдипу, который прощает его:

      Ты уступил, но с гневом. Гнев пройдет,

      А гнет останется. Такие души

       Себе самим несносны.

(Ст. 673–675)

      Изображенные здесь переживания куда ближе «фаустовской культуре», причем в ее позднем существовании, в эпоху психологического романа.

      И еще о совпадении героев разных, по утверждению Шпенглера, культурных типов – Фауста и Эдипа.

      «И сказал Фауст: “О, горе мне горькое, также придется и мне, ибо и я – создание божие, и мои дерзкие плоть и кровь стали проклятием для души и тела, соблазнили мои чувства и разум, так что я, творение божие, отрекся от создателя и дал дьяволу уговорить себя и предался и продался ему телом и душой. Потому нет у меня более надежды на милосердие, но подобно Люциферу и я буду подвергнут проклятию и вечным мукам. Ах, горькое горе! Кого мне винить, кроме себя? О, если бы я никогда не родился!”»113

      Почти то же говорит Эдипу Тересий: «Сам себе ты враг» (ст. 379), а Эдип в отчаянии произносит монолог – замечательный образец самоанализа, самоотчета, которых Шпенглер не заметил ни в трагедии Софокла, ни в лирике, ни в самой «аполлоновской культуре»:

       Я несчастный, несчастный… В какие места,

      О, мой демон, завел ты меня? И зачем

      Вдруг рассеялся стон мой в воздушных волнах?

      Куда ты завел меня, демон!

(Ст. 1307–1310)

      Вставим-ка сюда цитированные слова Фауста:

      Кого мне винить, кроме себя?

      О, если бы я никогда не родился! –

      они здесь пришлись бы к месту.

      Античная культура не была настолько стилистически однородной, какою представлена «Закатом Европы». Возможно, в том и состоит особенность культуры как таковой, что всегда существуют черты, не укладывающиеся в общую стилистику и ее «опережающие», если смотреть из будущего. Такое «опережение» не соответствует картине Шпенглера.

      Есть сведения, что Архилох использовал в стихах автобиографический материал. Клавдий Элиан, римский автор III–II вв., цитирует несохранившееся сочинение Крития, греческого писателя V в.:

      «Ведь если бы, – говорил Критий, – он не ославил себя на всю Грецию, мы не имели бы понятия о том, что он сын рабыни Энипо, что из-за бедности и безденежья он оставил Парос и перебрался на Фасос, а очутившись там, перессорился с фасосцами, ни о том, что и друзей, и врагов он поносил в одинаковой мере. Кроме того, – прибавлял Критий, – мы только из уст самого Архилоха узнали о его распутстве, о том, что он был

112

Манн Т. Собрание сочинений: В 10 т. – М.: ГИХЛ, 1960. – Т. 9. – С. 614.

113

Легенда о докторе Фаусте. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. – С. 66.