Машина любви. Жаклин Сьюзанн

мужа и не навязывала ему свой собственный. Покупала для Грегори солидную, прочную антикварную мебель, избегая тонконогих французских изделий.

      – Это твоя комната, – сказала Джудит. – Я буду приходить сюда, лишь когда меня пригласят.

      Грегори нахмурился. Его преследовало смутное ощущение какой-то дисгармонии. Он не мог понять, что именно его раздражает, но подобное чувство он уже испытывал, когда семь лет тому назад они перебрались сюда из пентхауса, расположенного на Парк-авеню. Тогда Джудит показала ему две просторные спальни, разделенные стеной со встроенными шкафами:

      – Правда, здорово, Грег? Теперь у каждого из нас будет своя спальня. И своя ванная.

      Ему понравилось наличие двух ванных, но он предложил сделать из одной спальни гостиную.

      – Я предпочитаю спать в одной комнате с тобой, Джудит.

      – Не беспокойся, дорогой, – рассмеялась она, – я буду лежать рядом с тобой каждый вечер, когда ты читаешь в постели «Уолл-стрит джорнал». Но если я захочу спать, ничто не будет мне мешать. Мне не придется восемь раз за ночь толкать тебя, чтобы ты перестал храпеть.

      Она была права. Сначала Грегори не поверил, что он на самом деле храпит. Однажды ночью Джудит поставила возле его кровати магнитофон. Наутро Грегори испытал шок – он не мог представить себе, что эти нечеловеческие звуки исходят из его горла. Он даже отправился к своему доктору. Врач рассмеялся: «Все в порядке, Грег. Большинство людей после сорока лет храпят. Слава богу, что вы можете иметь две спальни. Это единственный цивилизованный способ сохранить романтические отношения в зрелом возрасте».

      Оборудовав кабинет, Джудит завладела большой библиотекой. Подобрала новые обои, шторы, сменила кое-что из мебели. Грегори разлюбил эту комнату. Она напоминала теперь люкс в «Уолдорф Тауэрс», предназначенный для особо важных персон. Он перенес оттуда к себе портреты Эйзенхауэра и Бернарда Баруха с автографами. Их места на изящном столике в библиотеке заняли портреты родственников Джудит, заключенные в серебряные рамки. Джудит не приходилось стесняться своих близких. Родная сестра миссис Остин благодаря замужеству стала княгиней. Рядом с ее портретом стояли фотографии племянников Джудит. Над камином висел написанный маслом портрет ее отца. Старик точно сошел с рекламы виноградного вина. У Грегори не было портрета его отца. На севере Ирландии люди не помещали фотографии родных в серебряные рамки, Джудит нуждалась в библиотеке. Каждое утро она работала там со своим секретарем. Грегори улыбнулся – можно ли назвать работой то, чем занималась Джудит? Она готовила приемы, руководила благотворительными акциями, делала все необходимое, чтобы оставаться в списке самых элегантных женщин. Он отдавал должное жене: личная известность Джудит была так велика, что многие считали ее владелицей большого состояния к моменту заключения брака с энергичным ирландцем Грегори Остином – человеком, добившимся всего в жизни своим трудом.